Гвеннан ушла от одного кошмара – но это, должно быть, другой. Прочь – лишь бы проснуться и уйти и от этого! Она крепко сжала подвеску, прижалась к камням, закрыла глаза, сосредоточила всю волю на пробуждении, на возвращении в реальный мир.
Холод, ее охватывает страшный холод, ошеломляющие порывы ветра. Потом приступ страха, такого сильного, что он, казалось, проник во все клетки ее тела. Она снова открыла глаза.
На небе ослепительно сверкнула молния, раскатился гром. Ночь, облака, темнота. Она прижалась к камням, между двух из них. Пламенеющие горы… волна… неужели она опять в мире смерти?
– Гвеннан…
Гром прекратился. Под ней свет – не от земного огня, не отражение от камней. Там кто-то стоит, держит фонарик, освещая свое лицо. Очень долго, поглощенная своими видениями, девушка не могла узнать его. Потом вернулась реальность.
Тор Лайл – не Рука, не охотник, человек из ее времени. Хотя в нем и тот и другой. Она ошеломленно смотрела вниз, и ей казалось, что в нем возникают те двое других, борются, исчезают вновь.
– Гвеннан… – снова позвал он ее по имени. Буря теперь не заглушала его голос. Напротив, ночь странно затихла. Стало так тихо, что ей показалось, что со своего места он может услышать, как бьется ее сердце. Она призвала все силы и храбрость, чтобы встать, но не отрывала от него взгляда.
Он уверенно подошел, как будто не сомневался, что она этого хочет, хотя по насыпи подниматься не стал. Остановился, по-прежнему освещая фонариком свое лицо.
– Она у вас, – спокойно заговорил он. Как будто они дружески расстались всего несколько мгновений назад. – Сарис позаботилась об этом, верно? Она… – Он покачал головой, потом улыбнулся. – Мне она никогда не доверяла. Мы, древние, умеем ненавидеть. Вы уже знаете это, Гвеннан? Нет, вероятно, – в вас слишком разбавлена древняя кровь…
Как будто разговор перенесся из зеленого мира в этот. Она не желает его слушать. Если бы у нее хватило воли, она заткнула бы пальцами уши. Но Гвеннан обнаружила, что не может этого сделать. Все равно придется слушать, что он скажет.
Его глаза слегка сузились. Лицо было ярко освещено, она ясно видела каждую черточку; она никогда его не забудет, всегда будет помнить инстинктивные реакции, смену выражений на этом лице.
– Значит, вы до сих пор не поняли. – Он говорил нетерпеливо, с выражением человека, встретившегося с глупостью, когда время истекает, а у него еще не выполнено важное дело, и он должен заставить ее поверить в это дело. – Взгляните на то, что вы держите… смотрите на него не только глазами…
Она подчинилась резкому приказу, не смогла противостоять его воле. Гвеннан подняла подвеску, посмотрела на циферблат, где вместо цифр астрологические символы, а вместо стрелок – луч света. Луч снова передвинулся, на циферблате появились и другие линии, очень тонкие, но заметные. Многие символы она не могла понять. Диск показывал время не ее мира, луч на мгновение освещал тот или иной символ, впечатывал ей в память. Как никогда она не забудет лицо Тора Лайла, точно так же не забудет она и последовательности звездного времени.
– Звезды на их орбитах… – сказал он. – Требуется долгое время, чтобы они совершили полный круг. Мы рождаемся, умираем, возрождаемся вновь – а звезды продолжают двигаться своими путями. И когда они занимают нужное положение, сбывается предначертанное.
– Не знаю, о чем вы говорите… – Гвеннан попыталась спастись от него и его тайных познаний.
Тор пожал плечами.
– Пока ваш мозг закрыт. Но он откроется… – Он говорил уверенно; взглянув на его сжатые челюсти, она плотнее взялась за подвеску. Ясно, что он не собирается отпускать ее, пока не получит то, что ему нужно.
– Сарис знала – и я знаю. Невозможно скрыть от нас древнюю кровь. Мы – хранители памяти. Теперь Сила снова возрастает… – он откинул голову и насмешливо рассмеялся. – Ах, какой знак судьбы: время Сарис закончилось как раз в этот критический момент! Когда-то перед ней был выбор – теперь выбор передо мной! Возможно, мне следует поблагодарить вас за прошлое, Гвеннан. Вопреки своему желанию, вы помогли мне найти убежище. На этот раз… – он широко развел руки, направил луч фонаря от себя, в сторону леса… – на этот раз я все знаю, и Сарис не сможет помешать мне!
– Не знаю… – снова начала Гвеннан, но он прервал ее.
– «Не знаю!» – в его голосе звучала насмешка, лицо отвердело и замкнулось, он снова осветил его фонариком. – Не играйте со мной! Да, вы порочны, кровь Лайлов многократно расслаблена в вас браками с низшей кровью. В нашем поколении остаемся только мы с Сарис. Мне… – он мигнул, и рот его искривился, будто от горького… – Мне необходимо получить то, что вы можете дать… хотя бы на время. Я уже могу приказывать. Линии леев почти восстановились, они сильны, в них вновь пульсирует Сила. Мы ждали здесь, в этом укромном месте, ждали так долго, что обычный человек этого даже представить себе не может, надеялись именно на это – что наступит час, когда мы снова сможем воззвать к Силе, и она ответит на наш призыв. Но как много времени потребовалось, чтобы залечились раны, чтобы восстановились разорванные пути, чтобы вспомнилось забытое!
Линии леев? Да, Гвеннан смутно понимает это. Она ухватилась за свои скромные познания.
– Но леи – они в Британии, в Европе, здесь они не нанесены на карты… – она сознательно отреклась от того, что показала ей леди Лайл.
– Они образуют сеть по всей земле, – с отсутствующим видом повторил он, как будто занялся уже другой проблемой. – Эти камни обозначают пересечение двух могучих линий Силы, она снова струится по ним… как раз вовремя…
Гроза уходила, тучи над головой начали расходиться, появились звезды. Тор Лайл молчал, и Гвеннан приободрилась. Она сторонилась нереального. Нужно уйти от камней, вернуться в тепло и безопасность своего дома. А это – не из мира, который она знает.
Но когда девушка уже собиралась уходить, он сделал шаг в сторону насыпи. Направил луч фонарика вверх, прижал ее к камням.
– Идем! У нас много дел… – в его приказе звучала уверенность.
– Нам нечего делать – вместе! – Она вызывающе протянула подвеску. – Я ухожу домой…
– Вы единственная… у вас в руках ключ. Используйте его, вы должны! – Впервые в словах его послышалась неуверенность; он как будто торопился подчинить ее своей воле.
– Я сама по себе! – Она держалась за это убеждение, как в том мире с зеленым освещением, как держалась Орта в умирающем мире. Гвеннан вынуждена была признать, что те сны – когда-то, где-то – были реальностью, что она действительно была в другом времени, в другом мире. Однако сейчас она здесь, а этот мир не признает другие миры и времена. Поэтому Тор Лайл не может заставить ее использовать то, чем она не обладает.
Он как будто прочел ее мысли, понял, что крепнет ее сопротивление. Опять рассмеялся.
– Попробуйте, Гвеннан, попытайтесь освободиться. Вы не можете сбежать от того, что в вас с рождения, не можете убежать от своего будущего. Сарис знала – и теперь я согласен с нею, – что вы одна из нас. Моложе нас по знаниям, ребенок среди тех, кого в прошлом люди называли богами – и будут называть снова. Вы придете… откроете…
Чувствует ли он, как растет ее способность к сопротивлению? Сами камни придавали ей нужную энергию.
– Вы – придете!
Тор откинул голову и пронзительно крикнул. Свет его фонаря устремился от нее, осветил ближайший края леса. Оттуда выползло мускулистое тело; когда Тор отвернул свет, оно поднялось с четырех конечностей на две.
Цвет у него тускло-серый, с черными пятнами; такой цвет обманчив для глаза наблюдателя, позволяет слиться с ночью. Оно подползало все ближе, и с ним появилось зловоние, тот ужасный запах, который повис у дома Гвеннан в ту ночь бури. Чудовище подняло голову, посмотрело на верх насыпи, и Гвеннан снова увидела его красные глаза.
На задних лапах оно ростом с Тора, и тот факт, что оно может при желании передвигаться по- человечески, был так же ужасен, как и вся фигура. Такой зверь – это издевательство над природой.
