Он снова резко осознал свое одиночество – на этот раз без удовольствия, с неприятным перебоем в сердце. Чертов ниггер мертв, лежит с развороченной головой. Виктор и девчонка в коме – вся компания на астероиде. Некому даже треснуть по загривку, чтоб успокоиться.
Оркестр вошел в фортиссимо – слишком громкое, режущее уши, бьющее по натянутым как струны нервам. Виктор цапнул пульт, нажал кнопку, сцена опустела. Виктор вздохнул с облегчением.
Спокойно, спокойно. Глисты в тарелке – вульгарная галлюцинация. Сам виноват. Довел себя работой до нервного истощения, удивительно еще, что не чудятся фиолетовые черти и красные слоны.
Виктор побрел к бассейну, на ходу сдирая одежду. Охладиться немножко, поплавать всласть. Взбодрить затекшие мышцы. Это всегда помогало.
Он прыгнул, оттолкнувшись от борта, торпедой вошел в прозрачную воду. Работая ногами, двинулся вниз, ко дну. И едва не захлебнулся от отвращения.
Все дно бассейна было усеяно извивающимися длинными тельцами бледных глистов.
Виктор вылетел из бассейна как ошпаренный, помчался прочь – голый, мокрый. Споткнулся, упал, проехал по полу животом, ободрал локти, поднялся снова… Добежал до двери и остановился, сжимая кулаки. Он чувствовал себя униженным; единственное, что смягчало кипящую злость – то, что никто не видел его позора.
– Отлично! – сказал голос у правого уха. – Здорово, правда? Молодец, старикан. Умеешь, если захочешь.
Виктор обернулся, автоматически занял боксерскую стойку. Пусто. Никого.
Вот оно, приплыли. Глюки во всей своей красе. Похоже, без лекарств не обойтись.
– Чего таращишься? – снова прозвучал голос, на этот раз с оттенком ехидной иронии. – Хочешь увидеть меня?
– Я уже насмотрелся на тебя, серв, – холодно сказал Виктор. – Насмотрелся досыта. Пару часов назад я продырявил тебе башку, и не пытайся убедить меня, что ты не мертв. Что за фокусы? Ты оставил свой виртуальный образ в центральном сервере? Устаревшая, кретинская шутка.
Голос несомненно принадлежал Тутмесу. Вычистить образ из сервера – плевое дело. Дай Бог, чтобы строптивый поганец не оставил ему более неприятных сюрпризов. Он мог.
– Я не Тутмес.
– Кто же ты? Почему говоришь его голосом?
– Потому что у меня нет своего. Кроме того, за последний год я привык к голосу Тутмеса.
– Кто ты?
– Ты меня видел. Здесь, на астероиде.
– Здесь нет никого живого, кроме меня и Лины.
– Есть. Ты забыл о том, что на Слоне обитает тридцать девять биообразцов.
– Тридцать восемь.
– Тридцать девять, – настойчиво повторил голос.
– Ах да… – Виктор махнул рукой. – Еще эта дрянь, как там ее… Плателла. Глиста в аквариуме. Ты хочешь сказать, что это она говорит со мной?
– Не она, а он. Я гермафродит, так что правильнее было бы называть меня «оно». Но я привык, что меня зовут «Хозяин», в мужском роде.
– Это я – хозяин!
– Был. Теперь ты принадлежишь мне. Будешь моим рабом.
– Чушь…
Виктор опустил руки, пошел к одежде, брошенной у бассейна. Надо же, чего придурок-серв напридумывал… Фантазия у него работала неплохо, изобретательно, ничего не скажешь… Но быть рабом глисты – это чересчур. Бредово, неэстетично.
Натянул штаны, прыгая на одной ноге, накинул рубашку, сразу же прилипшую к мокрой коже. Не одевая носков, сунул ноги в туфли. Быстрее уйти отсюда, из зала. Поганец Тутмес изгадил лучшее место на астероиде. Принять успокоительное. Поспать часиков десять в установке искусственного сна – сам Виктор сейчас вряд ли заснет. И все придет в норму. Да, вот что еще – запустить тестирование всех компьютеров. Пусть найдут то, что оставил после себя мятежный серв, вычистят все до последнего бита.
– Спать будешь потом, – флегматично сообщил голос. – У нас с тобой неотложные дела.
– Пошел вон, фантом.
– Иди в восьмой блок, раб. Хочу, чтобы ты меня навестил. Прямо сейчас.
– Пошел вон.
– Я же сказал – иди в восьмой блок! – голос стал резче, расстался с мягкими интонациями Тутмеса. – Бегом! Мне надоело ждать.
– Пошел… – буркнул Виктор и заткнулся, шершавый ком застрял в его глотке. Ноги пришли в действие – понесли его к выходу из зала, сначала неуверенным, спотыкающимся шагом, затем перешли на бег. Виктор пронесся черед дверной проем и побежал по коридору.
Он старался изо всех сил – затормозить, остановить непослушные нижние конечности, но они и не думали слушаться его – отмахивали по полу шаг за шагом.
