– Ну, почти все. Во всяком случае, все что нужно.
– Так не получится, – заявила Лина. – Этот свистун воздействует на людей, заставляет их делать то, что он хочет. Только я ему не подчиняюсь.
– Почему не подчиняешься?
– Откуда я знаю? Наверное потому, что я переделанная. А с тобой он справится в два счета.
– Не справится. В цереброшлеме сработает защита.
– Защита от инопланетных разумных червей?
– Универсальная защита.
– А если отец будет сопротивляться? Им ведь свистун командует.
– Тогда я прочту ему иудейскую проповедь, – Умник потеребил правый пейс. – Скажу, что мы – посланцы пророка Исайи.
– Не пойдет. Отец – упертый католик.
– Значит, сослужу католическую мессу. И изгоню демона.
– Ты с ним поосторожнее, пожалуйста, – сказала Лина. – Все-таки это мой папа. Хотя у меня с ним в последнее время были плохие отношения …
– Мы едем спасать твоего отца, – сказал Умник. – И никто, кроме нас, его не спасет. Поверь, я сделаю все, что в моих силах.
– А из твоей страны в Штаты писать письма можно?
– Все что угодно – письма, телефон, видео, интернет.
– Я буду скучать по Америке, – грустно произнесла Лина. – Когда-нибудь я смогу вернуться домой? Лет хотя бы через десять?
– Трудно сказать, детка. Дай Бог, чтобы через десять лет здесь, в Штатах, было место, в которое тебе захотелось бы вернуться.
– Что, так в Америке все плохо? – хмыкнула Лина.
– Пока ничего, терпимо. Но дальше будет намного хуже.
– Ты так не любишь США?
– Я люблю США, – сказал Умник с неожиданным теплом в голосе. – Я прожил в Нью-Йорке пять лет и понял ваш народ, полюбил его. Вы забавные. Такие самоуверенные… Считаете, что ваше общество идеально. Не хотите видеть дальше кончика своего носа. Люди с трубчатым зрением. Ухоженные лошадки в шорах. «Приличные» – надо ж придумать такое слово… Тридцать пять процентов приличных – а кто остальные? Гарантированные отбросы общества? Потому что не укладываются в стандарты? И где место прочим – в тюряге? Жаль мне вас, от всей души жаль.
– Почему?
– Потому что вы были действительно сильной нацией. Были. Теперь ваше время закончилось – настоящее издыхает, будущего не будет. А великое прошлое… Кому оно понадобится лет через двести? Разве что археологам. Они будут разгребать стометровые пласты ваших экскрементов, вашего изысканного, разнообразного мусора и не верить глазам – неужели такое существовало, возможно было в земной природе?
– Почему?! – Лина прикусила губу, мучительно сморщила лоб, пытаясь понять, о чем говорит странный тип Умник, каждое слово которого значимо, имеет смысл. – Почему, Умник?
– Когда-нибудь поймешь.
– Ну и что? – спросил Брем. – Накопали чего?
– Так, есть немного, – вяло сказал Картер. – Два десятка мест, которые нужно будет проверить в первую очередь. Завтра проверим.
– Завтра? Ты же рвался в бой, пеной брызгал.
– Так то утром было, – Картер зевнул, продемонстрировал пасть, полную отличных зубов. – А сейчас ночь. Знаешь, как-то не хочется людей будить по ночам, страх нагонять.
– А я вот выспался, – сообщил Брем.
– Еще бы ты не выспался. Шесть часов продрых, сурок. Заступай на дежурство. А я пойду давить подушку.
День 10
Ночь. Джозеф Горны проснулся от изжоги и тяжести в желудке. Сел на кровати и громко рыгнул тухлятиной. Проклятый червь все же накормил его – под завязку, не думая о том, что ослабленный организм не вынесет такого количества пищи. Выблевать бы паразита. Не получится, это было бы слишком просто…
Джо приложил руку к боку и застонал.
Червь ворочался в животе, распирал кишки изнутри жесткими боками. Кажется, он стал больше. Определенно больше. Растет он там, что ли, демон из преисподней?
А вот убить его. Убить прямо в себе, вместе с собой, проткнуть его ножом. Избавить мир от ехидны адовой.
Джо попытался встать (пойти на кухню, взять нож, рыбка, рыбка, вкусная рыбка), но ноги не послушались, отказались подчиниться.
