Местные жители уже смешались с прибывшими. Они не мылись много месяцев, а может, лет. Заплаты на заскорузлой одежде казались не пришитыми, а припаянными. Смотрели они глазами шахтеров — белоснежные белки на черных лицах. Эти люди показались Али не совсем нормальными — как животные в неволе. Рукоятки винтовок и мачете были гладкими от частого употребления.
Мужчина голодного вида со свежевыскобленными щеками произнес от имени местных жителей приветственную речь. Наверное, мэр, решила Али. Гордо указуя на голубые утесы, он разразился краткой историей Эсперансы, рассказал о первых людях, поселившихся тут четыре года назад, о «пришествии» железной дороги год спустя, о том, как «больше двух лет назад» местное ополчение отразило атаку хейдлов, как позже были обнаружены залежи золота, платины и иридия. Потом он начал описывать перспективы «города» на будущее: строительство небоскребов с фасадами из голубых утесов и атомной электростанции, круглосуточное освещение всей территории, профессиональная служба безопасности, еще один туннель для второй железнодорожной ветки и в один прекрасный день, возможно, даже собственный подъемник.
— Простите, — перебил кто-то, — мы ехали очень долго и устали. Не подскажете нам, где научная база?
Мэр беспомощно глядел в свои бумажки. К выбритым щекам пристали белые волоски от полотенца.
— Научная база? — переспросил он.
— Исследовательский институт! — крикнули из толпы.
Шоут выступил вперед.
— Заходите внутрь, — пригласил он. — Нам приготовили горячий обед и чистую воду. Через час все узнаете.
— Научной станции тут нет, — сказал Шоут.
Раздались возмущенные крики.
Шоут простер вперед руки.
— Станции нет, — повторил он. — Ни станции, ни института. Ни офисов, ни лабораторий. Даже базового лагеря. Это все фикция.
Сидевшие в глубине бункера слушатели разразились негодующими воплями и проклятиями. Возмущенная таким обманом, Али все же отдавала Шоуту должное. Люди пришли в такую ярость, что готовы его убить, а он и не думает отступать.
— Что же вы делаете? — раздался женский голос.
— От имени «Гелиоса» я соблюдаю величайшую коммерческую тайну всех времен, — ответил Шоут. — Речь идет об интеллектуальной собственности. Вопрос стоит об обладании огромными территориями.
— Что вы такое несете?!
— «Гелиос» истратил огромные суммы на разработку информации, которую вам предстоит узнать. Вы и понятия не имеет, как много структур — корпорации, зарубежные правительства, армии — готовы убить за такую информацию. Это величайший секрет на земле.
— Бред какой-то! Лучше скажите, куда вы нас притащили!
Шоут и бровью не повел.
— С вами побеседует начальник отдела картографии корпорации «Гелиос», — сказал он и открыл дверь в стене.
Картограф оказался небольшим человечком с протезами вместо ног. Голова была слишком велика для тела. Он заученно улыбался. В поезде Али его не видела и решила, что он приехал раньше, чтобы подготовить встречу остальным. Картограф выключил свет.
— Забудьте про Луну, — заявил он, — забудьте про Марс. Вы будете исследовать другую планету — планету внутри Земли.
Видеоэкран засветился. На нем появилось изображение пожелтевшей карты Меркатора.
— Таким был мир в тысяча пятьсот восемьдесят седьмом году, — сказал картограф. Его силуэт покачивался на большом экране. — Не имея достаточно фактов, Меркатор присвоил расчеты Марко Поло, которые были основаны на устных преданиях и легендах. Вот здесь, например, — лектор указал на бесформенную Австралию, — данные полностью сфабрикованы. Средневековые гипотезы. Считалось, что расположенные в Северном полушарии континенты должны уравновешиваться южными; так была выдумана Terra Australis Incognita. Меркатор изобразил ее на своей карте. И вот произошло чудо. Следуя этой карте, моряки открыли настоящую Австралию.
Ученый повел карандашом вверх:
— Здесь имеется и другой ориентир, рожденный воображением Меркатора. Его называли Polus Arcticus. И вновь исследователи открыли Арктику, полагаясь на карту. Полтораста лет спустя французский картограф Филипп Буаше изобразил гигантский, и опять воображаемый, антарктический полюс — в противовес воображаемой Арктике Меркатора. И опять исследователи нашли его, руководствуясь картой, основанной на вымысле. Так же обстоит дело и с адом, в чем вы убедитесь сами. Можно сказать, что мой отдел нанес на карту земли, которые вам предстоит исследовать.
Али посмотрела вокруг. Единственный, кто удивил ее, — это Айк. Что с ней, откуда такое любопытство? Сейчас он выглядел особенно необычно — в темной комнате в темных очках.
Карта на экране превратилась во вращающийся глобус — изображение Земли со спутника в реальном времени. Облака толпились вокруг горных кряжей или двигались над голубыми океанами. На ночной стороне, словно лесные пожары, сверкали города.
— Перед вами то, что мы называем Первый уровень, — объяснил ученый. Глобус остановился, открыв перед зрителями Тихий океан. — До Первой мировой войны считалось, что дно океана — огромная плоская поверхность, покрытая однообразным слоем ила. Когда изобрели радар, ученые испытали настоящее потрясение.
Изображение дрогнуло.
— Узрите же: дно — не плоское!
В мгновение ока пропали миллиарды тонн воды. Перед зрителями предстало осушенное океанское дно, с его впадинами, желобами, горными кряжами — словно лицо с морщинами и бородавками.
— Огромной ценой «Гелиосу» удалось очистить эту луковицу. Мы соединили результаты аэросейсмических и наземных исследований. Мы собрали до последней крупицы данные сейсмических станций, гидрофонов, сейсмокаротажа, томографов за девяносто лет. Сопоставили все со спутниковыми материалами, характеристиками отражательных свойств поверхности, гравитационного и геомагнитного полей, атмосферных газов. Подобные методы использовались и ранее, но никогда не комбинировались. И вот результат: серия послойных карт Тихоокеанского региона.
— Наконец-то сдвинулись с места, — пробормотал кто-то.
Али тоже испытала такое чувство. Это было нечто.
— Вы и раньше видели фотографии морского дна, — продолжал картограф, — но масштаб в лучшем случае был не крупнее чем один к двадцати девяти миллионам. Наш отдел разработал карты Второго уровня. Иметь такую карту — все равно что прогуляться по океанскому дну. Один к шестнадцати.
Он щелкнул кнопкой дистанционной мыши, и изображение увеличилось. Али показалось, что она уменьшается, как Алиса в Стране Чудес. Маленькая точка в Тихом океане выросла и превратилась в высокий вулкан.
— Это гора Исакова. Она находится в Тихом океане, к востоку от Японии, на глубине тысяча шестьсот девяносто восемь фатомов. Фатом равен шести футам. Для измерения глубины спуска мы используем фатомы, для измерения высоты подъема — футы. Вы будете пользоваться и футами, и фатомами. Фатомами будете измерять свое положение относительно уровня Мирового океана, футами — высоту пещер и другие характеристики подземных объектов. Только не забывайте переводить футы в фатомы и наоборот, когда будете внизу.
«Внизу? — подумала Али. — Разве мы еще не внизу?»
Картограф подвигал мышкой. Али показалось, что она летит в глубокое ущелье. Появилось изображение равнины, покрытой слежавшимися осадочными породами. Оно стало двигаться.
— Впереди — разлом Челленджера, часть Марианской впадины.
Зрителей словно скинули с равнины в глубокую пропасть.
— Пять тысяч девятьсот семьдесят один фатом, — продолжил лектор. — Или тридцать пять тысяч восемьсот двадцать семь футов. Или шесть и восемь десятых мили. Самая глубокая точка Земли. Так считалось до сих пор.
Изображение снова дрогнуло. Появился рисунок — разрез земной коры.
— Пустоты, лежащие под континентами, не слишком глубоки. Они расположены большей частью в приповерхностных известняках, в которых вода вымывает пещеры и коридоры. В последнее время они были в центре общественного внимания, потому что они поблизости, под нашими городами. По последним подсчетам военных, общая длина континентальных туннелей достигает четырехсот шестидесяти трех тысяч миль при средней глубине всего триста фатомов.
Место, куда направляетесь вы, расположено значительно глубже. Океаническую кору подстилают породы, совершенно отличные от известняка, гораздо более молодые, чем континентальные. До недавнего времени считалось, что земная кора под океанским дном непористая, что температура и давление в ней слишком высоки, чтобы там могла быть жизнь.
Теперь нам известно: это не так. Бездна под Тихим океаном базальтовая. Каждые несколько тысяч лет она подвергается действию сероводородного раствора или серной кислоты, которая поднимается из нижних слоев. Кислотный раствор разъедает базальт, как червяк яблоко. Как мы полагаем, под Тихим океаном находятся природные полости общей протяженностью шесть миллионов миль и средней глубиной шесть тысяч сто фатомов. Это тридцать шесть тысяч футов ниже уровня моря, или шесть и девять десятых мили.
— Протяженностью шесть миллионов миль?! — переспросил кто-то.
— Точно, — ответил картограф. — Разумеется, очень немногие настолько велики, чтобы в них мог проникнуть человек. Но и тех, куда можно проникнуть, вполне достаточно. Они, вероятно, были обитаемы в течение тысяч лет.
«Хейдлы», — подумала Али и почувствовала, что все вокруг замерли.
На экране появилась серая масса, пронизанная норами и дырами. Казалось, это черви прогрызли себе ходы, ползая вверх и вниз.
— Дно Тихого океана имеет площадь примерно шестьдесят четыре миллиона сто восемьдесят шесть тысяч квадратных миль. Как вы видите, оно испещрено сотнями и тысячами полостей. Начиная с Пятнадцатого уровня — на глубине около четырех миль — из-за плотности пород мы выполнили карту масштабом лишь 1:120 000. Тем не менее нам удалось насчитать около восемнадцати тысяч довольно крупных подземных коридоров. Все они заканчиваются тупиками или приводят к своему же началу и не ведут никуда. Все, кроме одного. Мы полагаем, что этот коридор был промыт потоками кислоты сравнительно недавно, меньше ста тысяч лет назад — в геологическом отношении пустяк. Коридор начинается под Марианской впадиной, поднимается, затем круто
