способностью уговаривать и напористостью.
Напротив спала Речел. Внезапно она зашевелилась, Роуз посмотрел на монитор и по появившимся на экране данным понял, что она просыпается.
— Миссис Роуз, вам не кажется, что вы многое можете проспать? — прошептал Джереми и посмотрел на Речел долгим нежным взглядом. Речел сначала что-то промычала спросонья, но, узнав знакомый голос, медленно повернулась на кровати и с удивлением посмотрела на Джереми.
— Как ты сюда попал? — прошептала она. — И кто тебе дал наших двойняшек?
Роуз улыбнулся. Речел явно ничего не видела в темноте комнаты, но материнский инстинкт и любовь к Роузу подсказали ей, что он сидит не один.
— Я оказался здесь, потому что здесь ты, — тихо произнес Джереми, — и еще вот эти малышки.
— Как они? — с внезапной тревогой в голосе спросила Речел.
— Думаю, они чувствуют себя прекрасно, — улыбнулся Джереми. — Мне показалось, что им хотелось бы побыть со своими родителями, вот я и сижу тут с ними. — Роуз встал и подошел к Речел. За стеклянной стеной комнаты сновали врачи и медсестры, заступала на дежурство ночная смена.
— Дай мне их, — попросила Речел, усаживаясь поудобнее на кровати и протягивая к Роузу обе руки.
— Тебе лучше взять одного. — Роуз нагнулся и с необычайной осторожностью положил ей в руки один из свертков. — Сестра сказала, что придет через десять минут и отнесет их в отделение для новорожденных. А пока мы можем их подержать.
Он сел на край кровати и обеими руками слегка прижал к себе драгоценный комочек. Во сне малыш чмокал губами и сопел, повернув головку к груди Джереми. Странное ощущение радости и глубокой нежности охватило Роуза.
— Нам надо их как-то назвать, — очень серьезно прошептала Речел.
— Время еще есть, — ответил Роуз. — Давай подождем до завтра. — Ему было достаточно и того, что он находится рядом с Речел и своими милыми близнецами.
— Нет, обсудить имена все равно нужно...
— Может быть, не сегодня, Речел? — умоляюще произнес Роуз. — Сегодня мне хотелось бы просто посидеть с вами и почувствовать, что значит быть отцом. Она молча разглядывала его и малышей.
Роуз закрыл глаза и откинул голову. Еще целых десять минут он будет сидеть здесь, в тишине уютной комнаты, вместе со своей женой и детьми. И не будет ни войны, ни битв, ни смертельной опасности. Не будет смерти, будет только жизнь. В душе Роуз считал себя воином, но десять минут — это так много. За эти короткие минуты можно почувствовать себя совершенно другим человеком. Но каким? Более сильным? Более мудрым? Или ни то и ни другое, может быть, этого времени хватит только на то, чтобы просто стать немного лучше? Но не в этом ли и состоит смысл жизни?
