вершинами округлых холмов и Тревиз, соединенный с компьютером, чувствовал, что ничего делать не нужно. Это было так, словно его и компьютер что-то вело, и он испытывал наслаждение, избавившись от тяжкого груза ответственности.
Они скользили параллельно почве, направляясь к скальной стенке, барьером поднимавшейся перед ними на угрожающую высоту. Этот барьер слабо сверкал в сиянии Земли, и в луче «Далекой Звезды». Близость неизбежного столкновения, казалось, ничего не значила для Тревиза, и он не удивился, когда секция скалы прямо перед ними опустилась вниз, открыв коридор, освещенный искусственным светом.
Корабль притормозил и скользнул в отверстие. Оно закрылось за ним, а впереди появилось другое, пройдя через которое, корабль оказался в огромном зале, заполнявшем, казалось, всю внутренность горы.
Корабль остановился, и все на борту с нетерпением бросились к воздушному шлюзу. Никому, даже Тревизу, не пришло в голову проверить, есть ли снаружи пригодная для дыхания атмосфера и есть ли там атмосфера вообще.
Однако, там был воздух, пригодный для дыхания. Они огляделись вокруг с удовольствием людей, наконец-то вернувшихся домой, и только после этого заметили мужчину, который ждал их прибытия.
Он был высок, и лицо его было серьезно. Волосы были бронзового цвета и коротко острижены, скулы широкие, глаза живые, а одежда была того фасона, который они видели в старых исторических фильмах. Хотя он казался крепким и несомненно был таким, в нем чувствовалась какая-то усталость, что-то, чего нельзя было увидеть, а только почувствовать.
Первой опомнилась Фоллом. С громким, ликующим воплем она бросилась к мужчине, размахивая руками и крича:
– Джемби! Джемби!
Когда она оказалась рядом с ним, мужчина нагнулся и поднял ее высоко в воздух. Она обхватила его руками за шею, плача и продолжая повторять:
– Джемби!
Остальные подошли более спокойно и Тревиз медленно и отчетливо сказал (на случай, если мужчина понимал Галактический):
– Простите нас, сэр. Этот ребенок потерял своего опекуна и отчаянно искал его. Не знаю, почему она бросилась к вам, ведь ее опекун был роботом – механическим…
И тут мужчина заговорил. Голос его был скорее утилитарен, чем музыкален, и звучал несколько архаично, но он говорил на Галактическом и понимать его было просто.
– Я приветствую всех вас, – сказал он, несомненно, дружелюбно, хотя лицо его продолжало оставаться серьезным. – Что касается этого ребенка, она выказала большую восприимчивость, чем вы думаете, потому что я – робот. Меня зовут Дэниел Оливо.
XXI. Поиски заканчиваются
Состояние Тревиза можно было описать одним словом – недоверие. Он пришел в себя от странной эйфории, охватившей его до и после спуска на Луну, эйфории, которая как он теперь подозревал, была навязана ему роботом, стоявшим сейчас перед ним.
Тревиз продолжал смотреть на него, и в его совершенно здравом и неприкосновенном мозгу не осталось даже удивления. Он говорил, почти не понимая того, что говорит и слышит, пытаясь обнаружить во внешнем виде этого якобы мужчины, в его поведении и манере говорить признаки того, что он робот.
Ничего удивительного, подумал Тревиз, что Блисс обнаружила нечто, не бывшее ни человеком, ни роботом, а Пилорат назвал это «чем-то новым». Именно это повернуло мысли Тревиза на новый, более перспективный путь, но даже это было погребено сейчас в его памяти.
Блисс и Фоллом бродили где-то, осматривая окрестности. Это было предложением Блисс, но Тревизу показалось, что она сделала его после молниеносного обмена взглядами с Дэниелем. Когда Фоллом отказалась и попросила остаться с этим существом, упорно называя его Джемби, одного слова Дэниела и поднятого пальца было достаточно, чтобы она тут же умчалась. Тревиз и Пилорат остались.
– Они не относятся к Основанию, сэр, – сказал робот, как будто объясняя все это. – Одна из них Гея, а вторая – космонит.
Тревиз молчал, пока они шли к простым стульям, стоявшим под деревом. Там робот предложил им садиться, а когда сел сам совершенно человеческим движением – Тревиз спросил:
– Вы действительно робот?
– Действительно, сэр, – сказал Дэниел.
Лицо Пилората, казалось, вспыхнуло от радости.
– В древних легендах есть упоминание о роботе по имени Дэниел, – сказал он. – Вас назвали в его честь?
– Я и есть этот робот, – ответил Дэниел. – Это вовсе не легенда.
– О, нет, – сказал Пилорат. – Если вы тот самый робот, вам должно быть тысячи лет.
– Двадцать тысяч, – спокойно сказал Дэниел.
Пилорат смутился и посмотрел на Тревиза, который гневно сказал:
– Если вы робот, я приказываю вам говорить правду.
– Мне не нужно приказывать говорить правду, сэр. Я ДОЛЖЕН говорить правду. Сейчас перед вами, сэр, три возможности. Либо я человек, который лжет вам, либо робот, запрограммированный верить, что мне двадцать тысяч лет, но на самом деле моложе, либо робот, которому действительно двадцать тысяч лет. Вы должны решить, какую из этих возможностей принять.
– Этот вопрос решится сам собой в результате дальнейшего разговора, – сухо сказал Тревиз. – Кстати, трудно поверить, что это внутренность Луны. И свет… – говоря это, он посмотрел вверх, поскольку свет идеально соответствовал мягкому, рассеянному солнечному свету, хотя никакого солнца на небе не было, да и само небо не было видно, – и гравитация вполне привычны для нас. А в этом мире на поверхности гравитация должна быть менее 0.2 G.
– Гравитация на поверхности должна быть 0.15 G, сэр. Однако, здесь действуют те же силы, которые на вашем корабле дают вам ощущение нормальной силы тяжести даже, когда он в свободном падении или ускоряется. Потребность в энергии, включая свет, удовлетворяется за счет гравитационных сил, хотя мы используем и солнечную энергию, если это удобно. Наши потребности в материалах удовлетворяются лунной почвой, за исключением легких элементов – углерода, водорода и азота, которых на Луне нет. Мы получаем их, захватывая время от времени кометы. Один такой захват в столетие с лихвой покрывает все наши нужды.
– Полагаю, Земля бесполезна для вас, как источник сырья?
– К несчастью, сэр. Наши позитронные мозги так же чувствительны к радиации, как человеческие протеиновые.
– Вы использовали множественное число, а ваше жилище выглядит огромным, прекрасным и тщательно сделанным, по крайней мере на первый взгляд. Видимо, здесь есть и другие существа. Это люди? Роботы?
– Да, сэр. У нас совершенная экология на Луне, и обширные, сложные помещения, внутри которых эта экология существует. Однако все разумные существа – это роботы, более-менее подобные мне. Вы их не увидите. Что касается этого места, то им пользуюсь я один. Оно создано для одного обитателя, и я живу здесь уже двадцать тысяч лет.
– Которые помните в деталях, не так ли?
– Да, сэр. Я был создан и временно существовал – каким коротким кажется мне это время сейчас – на одном из миров космонитов: Авроре.
– Это там, где… – Тревиз замолчал.
