кивнула:
– Да, приезжали.
– А они, случайно, не расспрашивали обо мне?
– Да, миледи Роуден, расспрашивали. К нам заезжали леди Грантем и миссис Шонесси. Они разыскивали мисс Сабрину Фэрли, но лорд Роуден велел мне передать им, что девушки, которую они ищут, нет в Ла- Монтань.
У Сабрины все поплыло перед глазами.
– Да-да, очень хорошо… – пробормотала она, почти не слыша своего голоса.
И тут же ей вспомнилось лицо Риса, когда он смотрел на миниатюрный портрет ее матери. У него был такой вид, словно он с трудом сдерживал волнение.
Поднимаясь по лестнице, Сабрина шептала:
– Ах, так я и знала… Я ведь чувствовала, что моему счастью скоро придет конец.
– Я хотела бы поговорить с тобой, Рис.
Голос Сабрины прозвучал так напряженно, что он сразу же понял: предстоит крайне неприятный разговор. Но неужели она каким-то образом…
– Почему ты ничего не рассказал мне, Рис? Думаю, лучше будет, если ты теперь расскажешь мне обо всем, что тебе известно. В противном случае я сама докопаюсь до истины.
Граф вскочил на ноги. Протянув к жене руку, воскликнул:
– Сабрина!
Она поспешно отступила на несколько шагов.
– Рис, пожалуйста, расскажи мне правду.
Рис смертельно побледнел. Казалось, он хотел что-то сказать, но не мог произнести ни слова.
– Молчишь? – Сабрина пристально посмотрела на него. – Хорошо, в таком случае я помогу тебе. Я задам несколько вопросов, а ты ответишь на них. Так вот, не сколько дней назад сюда приезжали две молодые леди, не так ли?
– Да. – Он с вздохом кивнул.
– И ты знал… во всяком случае, догадывался, что леди Грантем и миссис Шонесси – мои сестры.
– Да, догадывался. – Рис чувствовал, что не может солгать.
– А когда я показала тебе миниатюру моей матери, ты сразу понял, что Анна Холт – моя мать, не так ли? – Голос Сабрины сорвался на последних словах, и лицо ее исказилось.
– Да, понял. – Он потупился.
– Но откуда ты знал ее? – Сабрина пристально смотрела на мужа.
Рис сделал глубокий вдох и, шумно выдохнув, проговорил:
– Я видел ее раньше.
– Так почему же ты ничего мне не рассказал о ней, когда я показала тебе ее портрет. Я прекрасно помню, какое странное у тебя тогда было лицо. Ты что-то скрывал и продолжаешь скрывать. Что именно?
Рис снова вздохнул. Он понимал, что должен что-то сказать в свое оправдание, однако нужные слова не приходили в голову. Но сейчас ни в коем случае нельзя было молчать.
– Сабрина, сядь, пожалуйста, и выслушай меня.
– Нет! – Она решительно покачала головой. – Я буду слушать тебя стоя. Говори же!
Рис окинул взглядом кабинет. Еще совсем недавно он чувствовал себя таким счастливым, и вот… Он перевел взгляд на жену. Ее лицо сейчас было чужим, холодным, отчужденным.
– Сабрина, я ведь говорил тебе, что мой отец потерял все – и состояние, и поместье. – Да, он потерял все, и мы стали нищими. Ну… возможно, не совсем нищими, но для нас, всегда живших в роскоши, это был ужасный удар. И вот тогда мой отец продал все, что еще можно было продать, а все вырученные деньги спустил за один вечер за игорным столом. И единственным нашим жилищем остался маленький ветхий дом… – Рис на мгновение прикрыл глаза. – Представляешь, Сабрина, мы топили камин мебелью. Она коротко кивнула:
– Да, прекрасно представляю. Но что же произошло потом? Я слушаю тебя, Рис.
– А потом… Потом отец в пьяном виде вывалился из седла и свернул себе шею. В результате на руках у меня остались мать и две сестры. Мать тяжело заболела, а следом за ней – одна из сестер. А у нас не было денег даже на доктора и на лекарства. Положение было отчаянным, безвыходным, безнадежным… Вот тогда ко мне пришел один человек. Он сказал…
Рис помнил этот визит и этот разговор во всех деталях – как будто все это происходило только вчера. В тот день он молился, словно маленький мальчик, молился, обещая Богу сделать все возможное, лишь бы жизнь его семейства хоть как- то улучшилась, лишь бы мать с сестрой выжили.
Но оказалось, что вместо Бога на его горячие мольбы откликнулся сам дьявол.
В тот момент он не думал, какие именно потусторонние силы откликнулись на его просьбы, главное – он был услышан, а больше он ничего не требовал.
– И этот незнакомец дал мне значительную сумму денег, а также передал мне купчую на дом в Йоркшире, которым я мог распоряжаться по собственному усмотрению – мог продать, заложить, сдать внаем или же поселиться в нем. И все это с одним лишь условием: наша договоренность сохраняется в глубокой тайне. А взамен я должен был… – Рис набрал полную грудь воздуха. – Взамен я должен был показать под присягой, перед судьями, что видел Анну Холт, тайком убегавшую из дома Ричарда Локвуда.
Он никогда в жизни никому не признавался в этом, хотя тот неблаговидный поступок стал краеугольным камнем его будущего процветания.
– Значит, ты… – Сабрина в изумлении смотрела на мужа. – Значит, знал, что Локвуда намереваются убить?
– Нет-нет, – решительно покачал головой Рис. – Тогда я ни о чем таком не подозревал. Но Ричарда Локвуда убили, и я начал кое о чем догадываться. Кроме того, я понял, что угрожает мне, если я откажусь от соблюдения условий нашей договоренности. И я дал в суде нужные показания. Но мое имя не упоминали в газетах – вероятно, из уважения к моему титулу и славному прошлому нашей семьи. Но я был не один, вместе со мной выступил свидетелем отец Джеффри, мой дядя, такой же родовитый джентльмен, как и я. Видимо, тот же самый дьявол предложил ему такие же выгодные условия, от которых он не смог отказаться. И суд поверил нашим показаниям. Анну Холт обвинили в убийстве, и она подверглась судебному преследованию, за ней устроили настоящую охоту. – «Непрерывную», – добавил Рис про себя.
Из груди Сабрины вырвался стон, и она закрыла глаза. Минуту спустя она снова взглянула на мужа:
– Продолжай, Рис. Я слушаю.
– Мне действительно заплатили, Сабрина. Кроме того, у меня появился дом в Йоркшире. К сожалению, мать и моя сестра скончались, однако вторая сестра выжила. Я тогда приобрел офицерский патент и восстановил наше семейное благосостояние, сестра удачно вышла замуж. Она и сейчас жива. И полагаю, счастлива.
В комнате надолго воцарилось молчание. Наконец Сабрина тихо проговорила – почти прошептала:
– Итак, ты принес в жертву моих родных… Принес их в жертву ради счастья своей семьи.
Рис прекрасно понимал: его поступку нет прощения. И все же он спросил:
– Сабрина, а как бы ты поступила на моем месте? – Он смотрел на жену с мольбой в глазах.
Она с вздохом пожала плечами:
– Я не знаю, что сделала бы, Рис, на твоем месте. Но знаю, что из-за тебя у меня нет теперь ни матери, ни сестер. – Немного помолчав, она добавила: – И ведь ты молчал, пока я не завела этот разговор…
– Сабрина, клянусь, я давно хотел все тебе рассказать. Поверь, я был очень рад, что Анна Холт исчезла. Я даже молился об этом, если хочешь знать. Хотя я не могу с уверенностью утверждать, что она до сих пор жива. Увы, я ничего не знаю о ее дальнейшей судьбе.
– Знаешь, Рис, я всю жизнь мечтала о том, чтобы узнать, где мои сестры и мать. Мне было так одиноко в детстве… О Боже, Рис… – Она в волнении умолкла. – Ведь в ту ночь, когда я показала тебе портрет моей матери… ты, как ни в чем не бывало, предавался со мной любви.
Рис понимал, что ему нет прощения. Снова потупившись, он пробормотал:
– Но, Сабрина, ведь ты тогда была совсем ребенком. К тому же о тебе ведь заботились. Добрейший мистер Фэрли любил тебя как родную дочь. Дорогая, представь себя на моем месте, умоляю, не суди меня поспешно.
– Не судить тебя? – переспросила она, глядя ни мужа с удивлением. Потом вдруг рассмеялась. – Рис ты погубил мою семью. И если бы я случайно не узнала об этом, то ты, по всей видимости, никогда бы мне ни чего не сказал.
Муж молчал, и она продолжала:
– Представляешь, я могла бы прожить с тобой всю жизнь – и так бы ничего не узнала. Даже не догадывалась, что ты за человек. Я ничего бы о тебе не знала…
Рис в раздражении передернул плечами.
– А теперь ты все знаешь, не так ли? И что же я за человек? Ответь, не стесняйся. Говори же, дорогая женушка. Так вот, ты прекрасно знаешь, какой я на самом деле. Вернее, догадывалась об этом с самого начала, еще, когда в первый раз целовалась со мной. Но каждый раз ты обо всем забывала в моих объятиях, хотя ты, повторяю, догадывалась, с кем имеешь дело.
Сабрина вздрогнула. Лицо ее побелело как полотно. Судорожно сглотнув, она прошептала:
– А ты когда- нибудь думал о моей матери, Рис? Ты когда-нибудь думал о трех маленьких девочках?
– Я думал обо всех вас, Сабрина. Порой я так мучился – днями не находил себе покоя, думая о судьбе трех девочек, оставшихся без матери. Но я также думал и о том, что и моя мать и моя сестра должны выжить. Признаюсь, я радовался, когда у них появился шанс…
– Но ведь они все же умерли, разве не так? Он едва заметно кивнул.
– Да, увы. Случилось то, что случилось. И возможно, их смерть стала той ценой, которую ты, Рис, заплатил за то, что принес в жертву меня и моих сестер.
Он смотрел на жену в полной растерянности.
– Сабрина, пожалуйста, выслушай меня…
– Не желаю тебя слушать! – воскликнула она, гневно сверкая глазами. – Осмотрись, Рис, осмотрись! Ты живешь в роскоши, и это добыто ценой предательства! Из-за тебя я потеряла своих близких, потеряла мать и сестер. Зато тебя теперь окружают красивые и дорогие вещи.
– Но, Сабрина…
Она вскинула руку, как бы заставляя его замолчать.
– Между нами все кончено, Рис. С этого момента у тебя остается только
