Отец посмотрел сначала на меня, затем на моего брата и снова на меня. Зажмурив глаза, покачал головой. Аджра положила руку ему на плечо, и я прочитал по ее губам:
– Рафас, в книге говорится, что это должен быть выбор самого отца. Ты должен выбрать одного из них.
Рука отца коснулась моей щеки, затем щеки брата. Он поднял Тайю на руки и передал его жрице. Когда Аджра исчезла из поля моего зрения, отец заплакал.
Я проснулся и, открыв глаза, испытал ощущение удивления и легкой грусти. Когда окружающий мир окончательно обрел резкие очертания, я увидел, что нахожусь в хижине со стенами из переплетенных веток и листьев. В хижине горел костер, над которым булькал котелок. Воздух наполняли незнакомые запахи. Надо мной опять появилось чье-то лицо, и...
Полагая, что это сон, я снова закрыл глаза. Мне казалось, что я просто заново вижу уже привидевшийся мне кошмар. Увиденное мною лицо было безволосым, сморщенным, каким-то зловещим и в целом напоминало результат скрещивания летучей мыши с человеком, угодившим в дорожное происшествие. Оно улыбалось мне, оскалив желтоватые, заостренные, словно иглы, зубы.
– Дагатак? Дагатак, говоришь ты?
– Да, думаю что так.
– Думай так, хорошо!
Существо издало смешок и прикрыло лицо рукой. Похоже, что рука крепилась к торсу подобием мембраны.
– Это – памма. Хорошо. Ешь. Расти большой.
Охваченный ужасом, я немедленно принял сидячее положение и посмотрел на жуткое существо, сидевшее на корточках передо мной.
– Капитан Шэдоус?
Существо издало подряд три серии звуков, означавших смех, и тряхнуло головой:
– Шэдоус охотится за вчерашним днем!
Эта не слишком удачная шутка заставила уродца зайтись в приступе смеха. Отсмеявшись, он протянул мне деревянную миску, полную желтой кашицы.
– Ешь памму. Будешь сильный. Памма поставит тебя на ноги.
Уродец опустил в миску деревянную ложку, которая оказалась размером с небольшую лопатку, и сунул ее мне в рот. Хотя я едва не поперхнулся, когда ложка чуть не угодила мне прямо в горло, сама по себе памма оказалась не такой уж противной.
Я тут же почувствовал себя значительно лучше и забрал у моего новоявленного опекуна миску и ложку.
– Дай мне!
– Ешь! – радостно откликнулся уродец. – За маму, за папу!
Я проглотил еще одну полную ложку густой похлебки и ткнул ложкой в своего кормильца.
– Что ты там говорил о капитане Шэдоусе? Где он сейчас?
Я терпеливо дождался, пока похожее на летучую мышь существо отсмеется.
– Было бы разумнее спросить о том, где оказался ты, – изрек уродец.
– Ну хорошо. И где же я нахожусь?
Лицо уродца неожиданно приняло серьезное выражение, и он вытянул в мою сторону скрюченный, похожий на коготь палец.
– Ты там, где нет Шэдоуса. Хорошо, верно?
Уродец снова зашелся в приступе идиотского смеха.
Скорее всего у моего нового «друга» не все в порядке с головой. Я надеялся, что кто-нибудь да появится, что кто-то набросит на этого безумца сеть и отправит его в сумасшедший дом. Через несколько секунд уродец снова посерьезнел и принялся внимательно меня разглядывать. Вытянув вперед руку со скрюченным пальцем, он легонько шлепнул меня по лицу.
– Ты болен. Серьезно болен. Ты не можешь 'яться.
– 'Яться? Ты хочешь сказать, смеяться?
– Ну да, 'яться. Ты, должно быть, болен, очень болен, поэтому и не можешь 'яться.
И тут я вспомнил о шкатулке, и меня охватила паника. Оглядевшись по сторонам, я обнаружил заветную вещицу рядом с собой. У меня словно гора свалилась с плеч, от радости я даже рассмеялся.
– Ага, – заметило существо, – ты 'ешься. Тебе уже лучше. Покушай еще паммы. Памма поставит тебя на ноги.
Уродец указал на миску, и я снова взялся за ее содержимое. В дверь просунулась голова командира Меру.
– Как ты себя чувствуешь, Корвас?
– Чувствую себя на удивление хорошо, – доложил я, ощупав свои ребра, голову и прочее. – Но не из-за безумной гонки через весь лес, а благодаря этой замечательной каше. Спасибо за угощение! – Я благодарно кивнул в сторону моего исцелителя.
– Присоединяйся к нам, когда закончишь есть, только смотри не слишком увлекайся этой кашей, –
