Враг мой (Авторский сборник)

точки. — Шаги прекратились. — Никол.

— Да?

— Вы договорились о следующей встрече?

— Мы с Муром предлагаем провести ее через три дня, если будут удовлетворены выдвинутые вами условиями.

— Хорошо. Но появятся еще два дополнительных условия. В ответ на аналогичное сотрудничество со стороны дракской группы безопасности военная полиция землян предоставит в распоряжение офицера четвертого разряда Хажжиса Да свои материалы касательно гибели Хелиота Ванта.

— Понятно. Каково второе условие?

— Отмена решения об отзыве посла Рафики. Пускай Рафики и дальше представляет на переговорах Соединенные Штаты Земли. Что-нибудь еще? Вы, Мицак?

— Вот список лиц, находившихся на станции в момент гибели Хелиота, а также их личные дела — в той степени, в какой их удалось собрать Хажжису Да.

— Вы ввели эти данные в центральный компьютер миссии?

— Да.

— А информацию о станции, которую я требовал?

— Тоже.

— Дайте мне коды доступа. Я займусь всем этим позже. Сообщите также коды Никол. У вас есть что добавить, Никол?

Она сжала виски кончиками пальцев.

— Кажется, да. По вашим словам, Мицак, анализ указал на присутствие в напитке Хелиота Ванта пронида.

— Да.

— Кто брал анализы?

— Лонду Пег, личный врач Хелиота.

— Тот же самый Лонду Пег произвел вскрытие и выявил причину смерти Хелиота?

— Да. Вы предлагаете пятого подозреваемого?

— Все наши рассуждения опираются на слова этого Лонду — и по поводу причины смерти, и по поводу улик, указывающих на способ отравления.

— Зачем Лонду искажать правду?

— Разве есть закон Вселенной, который помешал бы Лонду исказить правду, а то и вообще самому убить Хелиота? Если мы подвергаем сомнению слова Лонду о причине смерти, то круг подозреваемых перестает ограничиваться упомянутыми лицами. Приходится усомниться даже в самом факте убийства. — Она повернулась к Торе Соаму. — Где тело Хелиота?

— В настоящее время оно находится на Драко, в Синдиеву. Сразу после вскрытия его отправили домой. — Овьетах помолчал. — М-м-м... Понимаю. Немедленно распоряжусь, чтобы в чирн-ковахе Синдиеву произвели повторное вскрытие трупа. Теперь вы оба можете идти. А тебя, Кия, я попрошу остаться. Нам надо поговорить.

— О чем, родитель?

— О личном.

Джоанн встала.

— У меня есть еще одно соображение, Тора Соам.

— Прошу.

— Мы знаем, что у этой войны свои правила. По вашим собственным словам, моя задача состоит в том, чтобы выяснить, как работает эта заданность. Если я буду продолжать расследовать смерть вашего друга, то у меня не хватит времени на решение более важных задач.

— Разве есть закон Вселенной, который воспрепятствовал бы превращению знания об обстоятельствах смерти Хелиота в путь к достижению более обширной цели?

Джоанн вытянула руку.

— Прошу вас, Мицак, отведите меня в мою каюту. Я не была там с самого прилета и чувствую себя уставшей.

Тора Соам первым дотронулся до ее руки.

— Я смотрю на вещи не так узко, как вы подозреваете, Никол. Не отвергайте возможные пути только потому, что их хочет исследовать другой. Для этого у вас должны быть более веские причины.

— У вас тоже должны быть более веские причины, чем смерть друга, чтобы бросить все наши силы на прохождение одного-единственного пути.

— Желаю вам радостно встретить утро, Джоанн Никол.

Она кивнула. Тора Соам убрал руку, и Мицак вывел ее из каюты овьетаха.

Очутившись в своей охраняемой каюте, она поспешно ощупала стены, запоминая расположение каждого выключателя, каждого предмета обстановки, а потом опустилась на возвышение для сна, вытянула ноги и заложила руки за голову. Сделав два глубоких вдоха и расслабив мышцы, она попыталась прогнать из головы все мысли и уснуть.

Однако сну мешало смутное беспокойство: многие ее вопросы оставались без ответов, и ее преследовал страх. Мысли не подчинялись рассудку: стоило ей попытаться изгнать из головы какую-то особенно назойливую и тревожную мысль, как ее место занимала другая, еще более назойливая и тревожная.

Джетах Лита находил удовольствие в изобретении трудных ситуаций для своих учеников; каждая такая ситуация ставила цель — внушить им ко всему здоровое недоверие, позволяющее углядеть кончик истины. «Вечные ценности», в которых он заставлял их усомниться — благородство, право, честь, мораль, добро, любовь, долг, справедливость, свобода, — представляли собой гибкие понятия, зависящие от непостоянных правил...

Изобретатель...

«... И сказал ученик:

— Джетах, любовь не подчиняется правилам, ею руководят чувства.

— Разве ты не видишь, Фа Ней, — молвил Лита с улыбкой, — что и чувства подчиняются правилам?

— Не вижу, джетах.

— Ты любишь меня, Фа Ней?

— Конечно, джетах.

— Почему?

— Просто люблю.

— А если бы все, чему я тебя учил, оказалось ложью, если бы я нещадно бил тебя, поносил и унижал, ты бы все равно меня любил?

Ученик подумал и ответил:

— Нет.

— Итак, Фа Ней, твои чувства требуют неких условий: они оживают только тогда, когда я проявляю некие качества и совершаю некие поступки. Твоя любовь требует от меня соответствия определенным правилам, изобретателем которых выступаешь ты сам.

Фа Ней заплакал.

— Это значит, что я не люблю вас, джетах?

— Я соответствую твоим правилам, дитя мое, следовательно, ты меня любишь, а я люблю тебя. Но ты должен научиться понимать события и факты, управляющие чувствами, Фа Ней. Пойми свои чувства и правила, которым они подчиняются. Доверься такому пониманию, потому что оно позволит тебе понимать свои чувства.

Но никогда не верь словам».

Джоанн села, скрестила ноги, закрыла лицо ладонями. «Мир» — просто слово, за которым стоит понятие, определяемое гибким сводом правил. То же самое — «война». Когда бьются вооруженные силы Соединенных Штатов Земли и тзиен денведах — это именуется «войной», когда дерутся Фронт Амадина и Маведах — то это уже «терроризм», «гражданская война»...

Память подсказывала другие слова из прошлого: «полицейские акции», «беспорядки», «бунт»...