– И были доведены до моего сведения, – сказал председатель.
– На Авроре многие возмущены, – гнул свое Амадиро. – Позволить этому расследованию продолжаться было бы в моих эгоистических интересах. Оно лишает Фастольфа поддержки общественного мнения и голосов в Законодательном собрании. И чем дольше оно продлится, тем вернее будет моя победа, но оно компрометирует Аврору, и я не хочу получать выгоду от того, что наносит ущерб моей планете. Со всем уважением, господин председатель, я рекомендую положить расследованию конец и теперь же убедить доктора Фастольфа добровольно согласиться с тем, с чем он волей-неволей будет вынужден смириться, заплатив куда более высокую цену.
– Не отрицаю, – сказал председатель, – что, возможно, согласие на это расследование было дано доктору Фастольфу несколько необдуманно. Но, повторяю – возможно. Признаюсь, я предпочел бы прекратить его. Тем не менее землянин (присутствия Бейли он все еще словно не замечал) провел здесь некоторое время…
Он замолчал, как будто ожидая от Фастольфа подтверждения, и тот поспешил сказать:
– Сегодня третий день, как он занимается расследованием.
– В таком случае, – объявил председатель, – мне кажется, будет только справедливо, чтобы, перед тем как запретить расследование, я выяснил, не установил ли он уже что-либо.
Председатель снова замолчал, и Фастольф, взглянув на Бейли, чуть заметно кивнул.
– Господин председатель, – сказал Бейли негромко, – мне не хотелось бы говорить без приглашения. Мне задан вопрос?
Председатель нахмурился и, не глядя на Бейли, произнес:
– Я прошу мистера Бейли с Земли сообщить нам, удалось ли ему что-нибудь установить.
Бейли глубоко вздохнул. Вот оно!
76
– Господин председатель, – начал он, – вчера днем я задавал вопросы доктору Амадиро, который всячески шел мне навстречу и во многом мне помог. Когда я и мои сопровождающие…
– Ваши сопровождающие? – переспросил председатель.
– Меня сопровождали два робота все время, пока я вел расследование, господин председатель, – ответил Бейли.
– Роботы, принадлежащие доктору Фастольфу? – вмешался Амадиро. – Я спрашиваю об этом для записи.
– Да. Для записи, – сказал Бейли. – Человекоподобный робот Дэниел Оливо и Жискар Ревентлов, робот более старой модели.
– Благодарю вас, – сказал председатель. – Продолжайте.
– Когда мы покинули территорию Института, выяснилось, что наша машина повреждена.
– Повреждена? – с недоумением повторил председатель. – Кем?
– Мы не знаем, но произошло это на территории Института. Мы прибыли туда по приглашению, так что персонал Института знал о нашем прибытии. И маловероятно, чтобы кто-нибудь еще мог оказаться там без приглашения и без ведома персонала. Если бы это было мыслимо, пришлось бы предположить, что повредить машину мог кто-то из служащих или сотрудников Института, что, разумеется, невозможно без прямого указания доктора Амадиро, а это столь же немыслимо.
– Вы что-то много думаете о немыслимом, – заметил Амадиро. – Обследовал ли машину квалифицированный механик? И было ли это действительно следствие чьих-то козней или просто поломка?
– Осмотр не производился, сэр, – ответил Бейли, – но Жискар, запрограммированный водить машину и хорошо знающий эту, утверждает, что ее повредили.
– А он робот доктора Фастольфа, запрограммированный им и ежедневно получающий от него распоряжения, – сказал Амадиро.
– Вы намекаете… – начал Фастольф.
– Я ни на что не намекаю. – Амадиро примирительно поднял ладонь. – Я просто констатирую… для записи.
Председатель сделал неопределенный жест:
– Может быть, мистер Бейли с Земли продолжит?
– Когда машина сломалась, – сообщил Бейли, – к ней явились другие.
– Другие? – переспросил председатель.
– Другие роботы. Когда они появились, моих роботов там уже не было.
– Минуточку, – перебил Амадиро. – Каким было ваше состояние в тот момент, мистер Бейли?
– Я чувствовал себя не очень хорошо.
– Не очень хорошо? Вы землянин и приспособлены жить только в искусственной обстановке ваших Городов. Под открытым небом вы чувствуете себя плохо, не так ли, мистер Бейли? – спросил Амадиро.
– Да, сэр.
– А вчера вечером разразилась сильная гроза, как, полагаю, известно председателю. Не точнее будет ли сказать, что вы чувствовали себя очень скверно? Почти теряли сознание, если не хуже?
– Да, мне было плохо, – с неохотой признал Бейли.
