Дурень Джо вытянул руки к огню.
– В больнице ее залатали. Можно сказать, заново сделали ей лицо, зашили раны – как будто ничего и не было. Но тогда она ушла из цирка. Через год укротительница львов снова вышла на арену со своим номером. Но Здоровяк Вилли где-то пропадал до тех самых пор, пока «Барабу» не отправился на космические гастроли. После Ричмонда они, по всей видимости, расстались.
– Но почему?
Дурень Джо подвинулся поближе к костру:
– Самые правдоподобные слухи из тех, что мне известны, – это то, что Здоровяк в ярости пытался было перестрелять всех ее кошек. Но львы для Крис были дороже всего на свете, дороже ее собственной жизни. Наверное, так оно и было, и тогда Крис выставила Здоровяка за дверь.
Джо зевнул и попытался улечься поудобнее.
– Поэтому Крис и наложила на себя руки, Вилл. Воздуха на «Барабу» не хватало, ее животные очень мучились. Думаю, что пара из них тогда уже сдохла. Я слышал – сначала она прикончила львов, а последнюю пулю оставила для себя.
Дурень Джо приподнялся на локте.
– Ой, и зачем я тебе все это рассказываю, дурья моя башка.
– Нет-нет, Джо, ты правильно сделал. Мне давно хотелось это знать.
Старый циркач фыркнул и положил голову на руку. Фыркнул еще раз и закрыл глаза.
– Эх, боюсь, я такой же веселый, как и вся здешняя похоронная команда.
Крошка Вилл поднялась на ноги и зашагала к тому месту, где спал Паки. Отыскав его спальный мешок, она юркнула к нему под бок.
– M-м, – промычал дрессировщик.
– Спокойной ночи, Паки.
– М-м.
Крошка Вилл закрыла глаза, и перед ее мысленным взором, заслонив тьму, заплясали искры костра.
Здоровяк Вилли и укротительница львов расстались, но то было иное время.
Вилл мысленно позвала того, кто мог ее слышать:
–
Крошка Вилл закрыла глаза и вызвала в памяти образ прекрасного звездного корабля.
Большая часть из трех тысяч циркачей собралась в главном репетиционном зале «Барабу». Те, кто был на дежурстве и не мог прийти, слушали выступающих по селектору. Крошка Вилл сидела между отцом и матерью, наблюдая, как посреди арены стоит Джон О'Хара с микрофоном в руках, поднеся его ко рту.
– Последние два сезона попортили нам немало крови. Карл Арнхайм в какой-то момент отправил по нашему маршруту еще целых шесть трупп. – О'Хара потряс кулаком.
– Но, клянусь, каждый раз мы платили конкурентам той же монетой и каждый раз выходили победителями. Циркачи разразились ликующими возгласами. О'Хара опустил кулак и обвел взглядом арену:
– Но при этом мы потеряли кое-кого из наших друзей. Джолиет Джейк Соби и Сирена Салли Фонг остались навечно лежать на Туулуриме. На планете Морвах из-за нашего друга Арнхайма мы лишились тринадцати Ирландских Орлов – девять осталось в больнице, а четверо навеки в земле. Блонди Макдир, Пайфейс Джек Гулахан, Тутер Тамазан и Пейот Биртус – славные были парни. – Директор потер глаза и опустил микрофон. – Во время последнего представления в Дювали наши потери составили одиннадцать человек. Кого мы лишились, вы знаете сами.
Директор вновь обвел взглядом арену:
– Мы добились победы – но какой ценой! Такую мы не можем себе позволить.
О'Хара вытянул вперед руки:
– Все мы – до единого – лишь артисты. Наша работа – развлекать людей, дарить им радость. Я – директор цирка, а не полководец. Но я не позволю, чтобы по вине Карла Арнхайма гибли мои люда.
Трибуны загудели сотнями голосов. О'Хара подождал, пока шум стихнет.
– Начиная со следующего сезона, я вывожу шоу из Девятого Квадранта. «Большое шоу О'Хары» откроет сезон в Десятом Квадранте!
В зале воцарилось молчание. О'Хара обвел трибуны испытующим взглядом, затем продолжил:
– Каждый перелет будет долгим и утомительным. Не исключено, что он будет длиться пять или шесть лет. Каждый из вас должен решить для себя, останется ли он в цирке или предпочтет покинуть труппу после наших гастролей на Ахигаре.
