желает сотрудничать со следствием. Не знаю, что он там скрывает, но я выведу его на чистую воду!
Я невольно усмехнулась. Папа и не догадывается, насколько близок к истине! Моя реакция не ускользнула от опытного опера.
— Ты еще улыбаешься? — ледяным тоном спросил он, и лицо его окаменело.
— Полиночка, будешь яичницу на завтрак? — На пороге появилась бабушка. Окинув нас взглядом, она моментально поняла, что у отца с дочерью идет не слишком приятный разговор, и испарилась.
— Я вижу, дочка, тебе смешно, — с расстановкой сказал отец. — Ну что ж, посмотрим, как ты будешь смеяться, когда я посажу твоего жениха за участие в организации похищения человека!
Я похолодела.
— Папа, ты этого не сделаешь!
— А вот посмотрим. Если твой друг не предоставит мне своего мифического свидетеля, ему придется несладко. И долго ждать я не буду, имей в виду!
— Папа! — закричала я, но моего родителя криками не проймешь. Он демонстративно склонился к своей яичнице, поддел вилкой сразу два желтка, отправил их в рот и начал яростно жевать. Я со злостью пнула ни в чем не повинную табуретку и бросилась к себе в комнату.
— И не забудь, фто ты ффеефе под домафним арестом! — с набитым ртом рявкнул отец мне вдогонку. Его моя реакция явно не смутила — на своей работе он и не такое видел.
Я с грохотом хлопнула дверью, и маленькие рамочки с пейзажами, которыми мама бережно украсила мою комнату, разом подпрыгнули на стене. Я бросилась к окну в сумасшедшей надежде увидеть за забором Семена, но там, конечно, никого не было. Я легла на кровать.
Делать взаперти было абсолютно нечего. Я взглянула на недочитанный роман — Эмиль Золя, «Дамское счастье» — и фыркнула. Не стану ничего делать — спе-ци-аль-но! Буду сидеть здесь и тупеть, тупеть, чахнуть и деградировать. Вот когда родители через пару дней увидят в моей комнате девочку-дауна с мутными глазами, они поймут, каково это — запирать почти совершеннолетнюю дочь в маленькой комнатке. Но будет уже поздно — меня придется сдать в специальный интернат.
К вечеру ничегонеделание начало потихоньку сводить меня с ума. Я уже успела дважды поспать и знала наизусть все трещинки на стенах и на потолке. Я мысленно составляла из них узоры и картинки — то у меня получался рогатый олень, то резная снежинка. «Хм, и что я делала бы, если б комната была после ремонта?» — подумала я и поняла, что нахожусь на грани истерики.
Надо что-то предпринять. Я взбодрилась и вскочила с кровати. И очень вовремя — за дверью как раз раздались чьи-то тихие шаги. Не папа — это точно. Мама? Бабушка?
В дверь тихонько постучали, и я сразу открыла. На пороге стояла бабуля — притихшая, как будто виноватая или чем-то удивленная. Я не придала значения ее виду — наверняка она жалеет меня после нашей стычки с отцом.
Бабушка как-то странно огляделась, полезла в бездонный карман своего фартука и достала чуть смятую местную газету «Беттинский вестник». Я удивилась. Нет, я, конечно, знала, что она выписывает ее, но зачем приносить мне?
— Полиночка, возьми, почитай! А то тут тебе совсем скучно одной-то сидеть, — ласково сказала бабуля. Я машинально взяла газету. — Ужинать спустишься? А то хочешь, сюда тебе принесу?
— Нет, ба, я есть не хочу, спасибо! Хочу сегодня лечь спать пораньше. — И это была правда. Если ночью не удастся увидеться с Семеном, надо как следует выспаться. А то с такими ночными путешествиями в Турцию я заработаю себе переутомление.
Бабуля пристально посмотрела на меня, спрашивая одними глазами, все ли у меня хорошо.
— Все нормально, ба, не волнуйся. Я не буду ужинать — не хочется, — повторила я и обняла ее.
— Ну хорошо. Я скажу отцу и матери — она, кстати, до утра дежурит в больнице, — чтобы тебя не беспокоили. А ты выспись как следует, тебе надо набираться сил, — и бабушка тихо закрыла за собой дверь.
Так. Газета. Наверное, там какая-нибудь интересная статья. А может, что-нибудь про меня и мое похищение? Ну конечно! И как я сразу не додумалась?! Теперь в Бетте каждая собака знает, что москвичку, влюбленную в спасателя, кто-то похитил. При мысли о Семене я на всякий случай еще раз подошла к окну, чтобы посмотреть — вдруг он ждет меня в саду? Ведь вчера мы так быстро попрощались, что даже не успели договориться о новой встрече. Передать записку через Надьку снова он не сможет — сегодня их с Игорем даже нет в Бетте, они поехали в Сочи к каким-то его друзьям.
В саду никого не было, лишь ветерок шуршал осенними листьями. Я вздохнула и завалилась на кровать с газетой. «Беттинский вестник» можно прочитать за двадцать минут. Под названием красуется слоган: «У нас только хорошие новости!» Интересно, а сообщения об утопленниках тоже вписываются в эту концепцию?
В «Вестнике» всего четыре страницы. Да и о чем писать в Бетте? Думаю, и на эти четыре страницы местные журналисты еле-еле набирают темы. «В библиотеке Бетты теперь есть доступ в Интернет»,— радовались корреспонденты. Уже знаю. А вот заметка про ремонт старого спортивного комплекса — как раз того, где меня пытались утопить. При мысли об этом я вздрогнула и поежилась.
На следующей странице — пространный прогноз погоды, температура воды и воздуха и предсказания синоптиков на предстоящий ноябрь.
Уже через десять минут газета была прочитана от корки до корки. Остались лишь объявления, за которые я принялась от скуки. Вот кто-то продает подгузники для взрослых и черно-белый телевизор. В разделе «Знакомства» «красиво лысеющий мужчина без в/п и м/п желает познакомиться с женщиной с внешностью фотомодели», а дальше «женщина-кошка ищет своего человека-паука». Хм, чего только не придумают люди, чтобы найти свою половинку!
В разделе «Разное» меня сразу привлекло объявление, выделенное в жирную резную рамочку. Я машинально пробежалась по нему глазами: «Мы со Сьюзи ждем нашу подругу сегодня в 22.00 на том же месте». Я перечитала объявление еще раз. Сьюзи? Только прочитав это объявление, наверное, раз пять подряд, я осознала, что это послание от Семена!
— Вот это да! — вырвалось у меня. Вот так номер! Я посмотрела на часы: 21.40. Мне надо быть на пляже через двадцать минут! Но брать ли с собой запасную одежду на случай, если мы опять отправимся в какое-нибудь путешествие? Я еще раз посмотрела на коротенькое сообщение. Про одежду ни слова, но это ничего не значит. Зная Семена, можно ожидать чего угодно. Поэтому я все-таки решила прихватить серый плюшевый спортивный костюм с серебряными полосочками по бокам. Он теплый, удобный и не занимает много места в рюкзаке. На себя я надела голубые джинсы, кеды «Nike» и красную ветровку. Накинув на плечи рюкзак, я мягко спрыгнула из окна и прокралась к калитке.
Прохладный, совсем уже осенний ветер раздувал мои непослушные волосы, пока я почти бегом спускалась к пляжу. Там никого не было — только море шуршало тихо и как-то совсем уже грустно. Я остановилась в нерешительности, и в этот момент из-за будки спасателя показался Семен.
Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке. Сердце заколотилось, и я бросилась к нему. Под ногами захрустела галька, меня обдало прохладным морским дыханием. Семен заключил меня в свои объятия, я крепко прижалась к нему всем телом, и так мы замерли, вдыхая ароматы друг друга.
Спустя, наверное, вечность, я отстранилась и стала жадно всматриваться в его прекрасное лицо. Я все еще не верила, что у меня роман с таким потрясающим парнем. Сегодня мы оделись с ним очень похоже — на нем были светло-голубые, кое-где рваные джинсы, белые кеды «Адидас» из последней коллекции и черная стильная олимпийка на молнии. Его аромат — свежий, морской, немного цитрусовый — как всегда сводил меня с ума. С минуту мы помолчали, просто наслаждаясь друг другом. Но, конечно, я первая нарушила блаженную тишину:
— Скажи, я правильно поняла: ты дал объявление в газете и внушил бабушке, чтобы она принесла ее мне?
На лице Семена просияла довольная улыбка.
— Да, это ты здорово придумал, ничего не скажешь!
— У меня не было другого выхода. Насколько я понял, твоей подруги нет в Бетте, телефона у тебя тоже нет. Так как же мне еще с тобой связаться, если не через газету? — сказал он так, будто каждый день поступает подобным образом Да, мой любимый способен найти выход из любой ситуации — это мне в нем и нравится.
