Антон так и впился в меня взглядом:
— Ты хочешь сказать, что он теперь не такой, как все? — спросил он очень тихо. Я похолодела — неужели он знает о Морских?
— Ты что-то знаешь об этом? — хрипло спросила я.
— О том, что они могут делать с людьми? Немного. Я снимал передачу о них. Наши редакторы выкопали интересную информацию об этой семейке. У них огромная частная лаборатория в Турции. Было что посмотреть и о чем рассказать, сюжет вышел неплохой. И они действительно гениальные ученые, я сам в этом убедился…
— Что они могут? — теперь я уже допрашивала его.
— Грасини предложили мне поучаствовать в эксперименте. В общем, они кое-что во мне изменили…
Я замерла, услышав это, сердце билось где-то в горле.
— Я хотел повысить работоспособность, и мне ввели какой-то препарат. В общем, все почти законно, я сам их об этом попросил. И я теперь действительно могу работать по двадцать часов в сутки и совсем не устаю… Только одна проблема: я перестал спать…
Я едва сдержала разочарование. Мне хотелось крикнуть: «И это все?» Но я смолчала, и телевизионщик продолжал:
— Об этом они меня не предупредили. Я теперь как дурак лежу всю ночь, уставившись в потолок… Или книги читаю, или за комп сажусь… Вообще забыл, что такое сон!
Мне это показалось сущей мелочью по сравнению с тем, что происходит с Морскими, которые лишены чувств и не могут прожить без воды несколько часов.
— Ну, может, это и не так страшно? При твоей профессии, наверное, много приходится тусоваться, так что даже здорово, когда не хочешь спать… — равнодушно протянула я.
Антон как-то странно на меня посмотрел — в его взгляде была беспомощность. Потом пригладил упрямый хохолок на голове и вздохнул:
— И собаки на меня плохо реагируют!
Мы оба рассмеялись. Это было неожиданно для меня самой, ведь я не смеялась уже несколько недель.
— А что они сделали с твоим другом? — вдруг спросил Антон. Но после того, что я услышала, речи не могло быть о том, чтобы сказать ему правду.
— У него схожие проблемы, — ответила я и перевела разговор: — А зачем ты ищешь информацию о них?
— Ну, во-первых, я предположил, что эти люди далеко не все о себе рассказали. Знаешь ли, всегда лучше понимать, с кем имеешь дело. Я ведь хочу наведаться к Грасини еще раз и заставить их вернуть все на свои места.
— Ты поедешь в Турцию? — спросила я, чувствуя, что сердце вновь бешено забилось и кровь прилила к щекам.
— Да.
— И тебе помогла как-то моя информация?
— Пока не знаю. Жарко здесь сидеть, — заметил Антон, пристально вглядываясь в мое лицо. — Ты вон красная вся… У меня кондиционер в машине. Давай подвезу тебя куда-нибудь, по дороге и поговорим…
Я послушно встала, и мы пошли к его автомобилю. В салоне серебристой «Мицубиси» действительно было гораздо прохладнее.
— Куда тебе? — спросил Антон, и я назвала адрес.
— Это будет часа полтора по пробкам, — прокомментировал он. Наверное, он не ожидал, что ехать так далеко.
— Тебе, может быть, некогда? — смутилась я. Он посмотрел на меня долгим взглядом. И вдруг выпалил:
— У меня полно времени: я сегодня уволился с Первого канала!
Сначала я даже не поняла, о чем он.
— А что случилось? — ошарашенно спросила я. Такой неожиданный переход на другую тему совсем выбил из колеи.
— Ничего. Просто понял, что не могу больше там работать! — он пристально смотрел на меня, ожидая моей реакции.
— А почему? — тупо промямлила я.
— Понимаешь, я должен видеть смысл в том, что делаю! — заговорил Антон, отвечая каким-то своим мыслям.
— Вот сегодня мы должны были снимать женщину, которая попала под трамвай. Ей отрезало ноги, и муж ее бросил. И теперь она его приглашает в студию, чтобы сказать все, что о нем думает. И так каждый день, понимаешь?
— Но у вас на телевидении вроде каждый день что-то новое… — вяло возразила я, не зная, как реагировать.
— Новое? Да все одно и то же! Как будто в мире нет ничего, кроме жадности и предательства!
— Но ты же и про волонтеров снимал. Они-то точно хорошее делают!
— Сюжет так и не вышел в эфир! — отрезал телевизионщик. — Редактор счел, что это «слишком пресно», не цепляет зрителя! Вот ты, Полин, собачий продюсер, — Антон произнес это так, словно сказал: «Ты, Полина, помощник президента!» — Ты что-то меняешь в этом мире! А я каждый день рассказываю миллионам людей новую грязную историю! — Похоже, Антон много разговорил это сам себе, потому что не подбирал слов и был очень убедителен. — Я убеждаю их в том, что в мире одна грязь, А я хочу совсем по- другому! Хочу каждый вечер, закончив работу, знать, что сделал что-то хорошее…
Я слушала Антона ошарашенно. Его мысли в чем-то перекликались с моими. Я тоже иногда не могла найти смысла в том, что делают люди изо дня в день. Мне требовалось выйти за рамки однообразного круга амбиций, стремления заработать деньги и жить «не хуже других». Я хотела видеть смысл в своей жизни. Таким смыслом стала для меня любовь к Саймону — как знать, может, Морской привлек меня как раз потому, что я могла ему помочь? Я задумчиво смотрела в окно, поглощенная раздумьями. Антон покосился на меня.
— Я тебя загрузил? — виновато спросил он.
— Нет. Я размышляю над тем, что ты сказал… — честно ответила я, и мы замолчали.
На Садовом кольце мы встали в пробку. Через окно я видела усталые лица водителей в соседних рядах. Женщина справа от нас достала косметичку и начала неторопливо красить губы, видимо, она привыкла стоять вот так часами. — Ты сейчас будешь искать другую работу? — спросила я.
— Уже нашел! Я с сегодняшнего дня сотрудник фирмы «Инкорпорейтед-фильм-старз»! — гордо сообщил Антон.
— Так ты не ушел с телевидения? — удивилась я.
— Я ушел с Первого канала. А в «Старзе» у меня серьезный проект, — он повернулся ко мне. — Буду снимать фильм о добровольных помощниках полиции!
— Я думала, ты совсем бросил это дело… — протянула я несколько разочарованно.
— Ты не понимаешь! — возмутился Антон. — Это огромная разница! Это все равно что… — он замялся, подыскивая сравнение, — все равно что сниматься в рекламе в роли врача или действительно спасать жизни в реанимации! Есть разница?
— Ну да… — хотя я не очень понимала, о чем он.
— Я же сказал — это серьезный проект. Мы не «клубничку» ищем, а снимаем объективную документальную картину! Не для того, чтобы развлечь кого-то, а чтобы реально что-то изменить! Мы хотим рассказать о том, как простые люди помогают государству бороться с преступностью. В пяти странах снимаем. Между прочим, начинаем с Турции… Видишь, как я подгадал — заодно навещу семейку Грасини! — вдруг повернулся он ко мне.
При очередном упоминании Турции и Грасини у меня кольнуло в сердце. На секунду словно исчезла унылая пробка на Садовом, и я увидела сверкающие на солнце волны и прекрасный силуэт на берегу…
