на багажник машины.
— Да, — ответил он с некоторой неловкостью. Лично ему эта идея казалась довольно забавной, но, конечно, не все могут разделять его мнение. — Но я занят не только этим.
Он и сам не мог понять, почему для него было так важно, чтобы она поняла его, увидела, какой смешной окажется машина, когда он кончит работу.
Фиби продолжала медленно двигаться вокруг машины, и Берд вприпрыжку скакала за ней. В одном месте они надолго застряли, и Мерфи показалось, что он слышал приглушенный смешок. Наверно, это там, где он наклеил целый хоровод кукол-троллей.
— Ну, что скажете?
— Мне нра-а-а-вится твоя машина!
— Очень приятно, мисс Берд.
— У меня будет свой участок для оклеивания, или ты будешь показывать, что куда клеить? — спросила Фиби, складывая руки на груди. — Я предпочитаю первый вариант. Я уже придумала, что буду наклеивать и как. Мне… мне нужно твое разрешение, Мерфи?
— Да нет, конечно, клей что хочешь и куда хочешь. Но ты меня заинтриговала, детка. Что ты задумала?
Она показала ему язык.
— Это не твое дело!
— Дерзкий ответ! Но ты вполне уяснила себе концепцию оформления? Помнишь наш утренний разговор? Надеюсь, тебе понятно, почему я несколько… хм, озадачен… Раз уж ты решила быть такой… шалуньей…
— По-твоему, я шалила, Мерфи? — Она невинно улыбнулась. — Но теперь это уже неважно! Я решила принять участие в твоем проекте и настаиваю на полной свободе художника. Не потерплю никаких указаний! Я или справлюсь сама, или потерплю полное фиаско. Может быть, кто-нибудь из вас хочет стать моим подмастерьем…
— Ну уж нет! Действуй на свой страх и риск. — Его позабавило, как ловко она уклонилась от обсуждения своего утреннего поведения. Совершенно ясно, она что-то задумала.
Между тем Берд уже залезла в один из ящиков и теперь в восторге извлекала оттуда длинные индюшачьи перья. Фиби воспользовалась паузой, чтобы исчезнуть, но вскоре вернулась с большой коричневой сумкой, содержимое которой категорически отказалась показывать. Потом она принялась ходить по сараю, поднимая с пола и беря со стеллажей разные мелочи — перья, ракушки, старые игрушки. Мерфи с Берд тоже принялись за работу.
Мерфи думал, что Берд будет без конца болтать, как тогда на кухне, но она так увлеклась работой, что от усердия высунула кончик языка.
Он и сам никогда бы не подумал, что такое пустое, в общем-то, занятие может доставить ему столько наслаждения!
Солнце поднялось высоко над горизонтом и стало клониться к западу. Время от времени налетал слабый ветерок и уносился прочь, почти не принося прохлады.
Мерфи подумал было, не принести ли в сарай радио, но тут же оставил эту идею: в сосредоточенности и тишине совместной работы было столько очарования, что не хотелось нарушать его. Только однажды Фиби пробормотала «черт!», но, как и Берд, она трудилась в полном молчании.
Вот она, настоящая жизнь, подумал Мерфи. Его жизнь была бы такой, если бы тогда, много лет назад, он принял бы другое решение. Теперь Фиби и Берд или другая женщина и другой ребенок, похожие на них, были бы его семьей, помогали бы ему в воплощении какого-нибудь безумного проекта.
Он поднял голову, встретил спокойный взгляд Фиби и замер: ему не нужен кто-то другой, похожий на Фиби и Берд.
Ему нужны именно они.
Глава восьмая
Стеклянный шарик, который Мерфи намеревался наклеить на передний бампер машины, выпал из его рук.
Что за странная мысль его посетила!
Его вполне устраивала та жизнь, что он вел. Он любил свою свободу и покой. Он так сразу и сказал Фиби.
Это было правдой! Он всегда жил где-то рядом с другими людьми, очертив невидимую границу между собой и остальными. Ни Чепмены, ни кто-то другой не были в этом виноваты — так было удобнее ему самому. Он старательно оберегал свое одиночество — ни чужих проблем, ни беспорядка. Жизнь казалась проще — ты ничего от нее не просишь, ничего ни от кого не ждешь. Окружающий мир оставлял его совершенно равнодушным.
Что там Фиби говорила о собаках? С ними не так легко? Он никогда и не думал завести собаку. Вот кота — другое дело. Кота ему хотелось завести уже давно, но мысль о беспокойстве, которое неизбежно принесет появление нового жильца, его останавливала.
Мерфи подобрал с пола маленький шарик, круглый и желтый, как кошачий глаз, и повертел в ладони. Откуда в нем такое стремление избегать трудностей, желание жить легко?
К нему подбежала Берд.
— Я хочу, чтобы тут впереди сидела моя Барби. Но у нее нет головы!
Она казалась расстроенной, но с другого конца сарая донесся насмешливый голос Фиби.
— Многие люди могут сказать о себе то же самое, малышка.
— Зато она у меня такая красивая, и ей понравится сидеть впереди!
— Наверняка понравится. — Мерфи легко щелкнул Берд по носу. — Не волнуйся! Красота вообще понятие абстрактное, к тому же у твоей Барби наверняка прекрасная душа.
— Да, — немного озадаченно согласилась Берд, — душа у нее тоже красивая.
Фиби выпрямилась и посмотрела на них. Во рту у нее были зажаты перья. Вынув их, она сказала:
— Мерфи прав, Берд: твоя Барби будет выглядеть прекрасно на носу этой машины. Вот только я не знаю, куда мы ее упаковали.
— И я не знаю, но мы ее обязательно найдем. Так что ты больше ничего не наклеивай на перед машины, Мерфи. Мама, ты тоже, смотри, ничего не наклеивай впереди.
— Конечно! И потом, я еще занята с дверцей. Можешь делать впереди все, что захочешь, дорогая.
— Здорово, — удовлетворенно кивнула Берд. — Пойду, найду Барби и скажу ей, что она будет звездой.
Девочка убежала. Фиби сидела, по-турецки скрестив ноги, возле заднего крыла машины. Игра света и тени обрисовывала золотыми бликами ее изящные бедра.
Ее тело, казалось, сияло в полумраке. Истинное произведение искусства… Он вспомнил картины старых голландцев, которые еще школьником видел на экскурсии в музее Сарасоты.
— Послушай, Мерфи… Насчет этой безголовой Барби… Ты можешь сказать ей, что передумал.
Она пошевелилась, свет и тени заскользили по ее коже.
— Пусть будет Барби, даже если она и без головы.
Он покатил по полу стеклянный шарик, вперед, под днищем машины, в ее сторону. Она поймала его ловким движением руки.
— У этой Барби и рук нет.
— Что-то вроде Венеры Милосской? — Он рассмеялся, представив себе, на что похожа кукла Берд.
— Да, и к тому же без хитона.
— Берд очень привязана к этой кукле?
— Она была ее любимицей, пока не потеряла голову.
