было 300 бар-ресторанов, теперь там... 650 тайных баров.
Раньше Вашингтон снабжался алкоголем братьями Диган, но после ссоры со своими 'покровителями' они вынуждены были очистить дорогу чикагским бутлегерам.
Во время 'междуцарствия' в Вашингтоне ощущался сильный недостаток в алкогольных напитках. Братья Диган прекратили снабжение, а новых поставщиков еще не было. 'К счастью', это несносное положение продолжалось недолго. Чикагские бутлегеры испустили клич:
- Вашингтон, вот мы!
Только одно место есть в Вашингтоне, куда не достигают алкогольные напитки чикагского производства: это Капитолий, местонахождение Сената и Конгресса.
- В этой обители, несомненно, царствуют воздержанность и уважение к закону, - сказал я.
Мое искреннее замечание было прервано взрывом смеха. Мой осведомленный гид воскликнул:
- Да нет! Наши сенаторы и депутаты не удовлетворяются 'moonshine'. Они более взыскательны и желают пить 'straight stuff' (настоящий оригинальный напиток)... Но настоящего товара нет у нас здесь, поэтому господа сенаторы и депутаты посылают за ними прямо в Сэн Пьер э-Миклон. Бутлегер, снабжающий их оригинальными напитками, является, так сказать, официальным бутлегером... государственным чиновником. Это его побочный заработок. Большей частью он живет в здании Сената. Его часто арестовывали, но вмешательство влиятельных лиц спасало его каждый раз. Одним словом, его еще ни разу не преследовали, как этого требует закон.
* * *
Бутлегеры, разрешившие мне осмотреть их пивоварню, заодно дали мне возможность присутствовать при доставке пива в различные предприятия гангстеров: 'speakeasies' (тайные алкогольные и игорные клубы), 'beer-flats' (тайные кабаре, где имеется алкоголь и... женщины) и 'bawdy-houses' (нетрезвые дома).
Я сел в автомобиль вместе с 'стрелками', которые всегда сопровождают алкогольный груз. Этот вооруженный конвой бутлегеров является элементарной предосторожностью против возможных нападений конкурентов, которые не стесняются, в случае надобности, убивать поставщиков, чтобы заставить их подчиниться 'контролю' более сильных, враждебных им поставщиков, или заставить их продавать 'продукт' не дешевле определенного тарифа, или же просто под предлогом, что та или иная поставка сделана в зоне, 'принадлежащей' конкурентам.
Я сел в автомобиль, а рядом со мною два стрелка. Поставщик сел за руль. Я осмотрел своих 'компаньонов'. Два стрелка, два хорошо вооруженных человека, имели довольно скромный вид, то есть имели вид людей, выполняющих ежедневную привычную и скучную обязанность.
Наш объезд совершился гладко, без инцидентов. Он начался с раннего утра и кончился в три часа дня. Мы повстречали по дороге много полицейских, шедших пешком. Они дружески здоровались с нами. Два автомобиля полицейских ночной бригады проехали мимо, не тронув нас. Это меня удивило, так как вид нашего автомобиля и его конвой не оставляли никакого сомнения в истинном характере нашего объезда и в природе нашего груза.
Каждый раз, когда мы останавливались перед домом клиента, поставщик оповещал о своем прибытии тремя сигналами рожка.
Иногда хозяева предприятия любезно приглашали нас выпить стакан живительной влаги. Я не был особенно удивлен, когда убедился, что мои компаньоны не пили пива; несомненно, они знали, каким способом был изготовлен напиток.
Они предпочитали пить водку и виски, впрочем, тоже не лучшего качества.
По окончании объезда поставщик и стрелки были в довольно возбужденном состоянии. Первый пел комичные песенки заунывным голосом; остальные то и дело поговаривали о том, что следовало бы свернуть шею... почтенному мэру Чикаго. Я никак не мог добиться от них причины их ненависти к этому городскому заправиле.
Утомленный поездкой, я отправился спать и грезил о прелестях 'сухой' Америки.
- Что?! - воскликнул я, изумленный. - Карманщики работают даже в полицейском помещении?
- Да, они работают не без успеха, и никогда еще не удавалось задержать кого-нибудь из них на месте преступления.
Глава 18
Вы можете идти, молодой человек!
- Не толкайтесь, не напирайте!
- Потихоньку, помаленьку!
- Вперед, теперь!
Стиснутый между двумя толстыми дамами, я с трудом перевожу дыхание. Толпа, напирающая на вход, сама по себе добродушна. В конце концов она толкается против своей воли. Каждый желает продвинуться вперед.
- Что за суматоха! Никогда мы не попадем внутрь, - говорю я своей соседке, тяжело дыша.
- Что вы хотите? - отвечает она. - Бесплатный кинематограф привлекает много зрителей. Не каждый день увидишь даровой фильм, а дела теперь так плохи... так плохи!
А бесплатный сеанс устраивается каждую пятницу вечером... главным управлением полиции!
В одном из доступных всем зале центральной полиции главное управление установило экран, на котором демонстрируются во всяких позах субъекты, арестованные в течение недели, а также показываются фотографии разыскиваемых лиц. Само собою разумеется, что количество разыскиваемых несравненно больше числа арестованных. Это еженедельное демонстрирование галереи злоумышленников и бандитов представляет собою любопытное зрелище.
Мне советовали отправиться в этот оригинальный кинематограф, но не брать с собою много денег... Ибо этот кинематограф является излюбленным местом действия... карманных воров.
* * *
Я сновал среди зрителей этого единственного в своем роде кинематографа, желая узнать, к каким слоям населения они принадлежат. И что же оказалось? Публика не менее странная, чем кинематограф! Прежде всего там были зрители, которых можно увидеть в любом кинематографе: мирные граждане с женами и детьми словно пришли сюда посмотреть еженедельное обозрение новостей... Потом можно было увидеть несколько субъектов, с которыми не рекомендуется встречаться ночью в каком-либо квартале западной части Чикаго (Западная часть Чикаго является самой бедной, а также наиболее опасной... с наступлением ночи). Зачем они явились сюда? Они явились и смешались с толпой зрителей, чтобы узнать, не фигурирует ли на экране тот или другой их 'компаньон', который сам не решится прийти сюда. В зале также присутствуют жертвы воровства, грабежей и других преступлений, совершенных за последнюю неделю. Пострадавшие явились с надеждой увидеть на экране 'их преступника', попавшегося, быть может, в другой операции... Надежда большей частью обманчивая! Мой сосед (я сел, так как должен был начаться сеанс) оказался как раз жертвой вооруженного нападения. Он сказал мне:
- Кажется, полиция ежедневно засаживает в тюрьму молодых преступников, арестовываемых на местах ночных нападений, а их количество не уменьшается... Подумайте только: три дня тому назад - это было во вторник в восемь часов вечера - я был остановлен двумя мальчишками... двумя негодяями-подростками, которых я мог бы по заслугам стереть в порошок, так как я великан по сравнению с ними, но в руках у каждого блестел револьвер... Тогда, понимаете, я живо отдал им свои деньги... Ах, вот начинается сеанс! Быть может, мне посчастливится увидеть физиономии этих грабителей...
Зрелище было интересное и разнообразное. Перед нами проходили на экране довольно подозрительные субъекты, которых заставили проделывать перед съемочным аппаратом различные движения, чтобы можно было их лучше опознать; затем показались негры, дрожавшие от страха, когда их снимали, девицы с наглым взглядом и кокетливой походкой, старые рецидивисты со стажем, несколько портретов 'двадцати восьми врагов общества' и других героев подпольного мира. Это был своего рода 'говорящий' фильм, ибо постоянно из залы раздавались крики:
- Вот он!
- Нет, это не он...
- Как, опять этот тип!
Некоторые зрители, узнавшие 'старых знакомых', насмешливо здоровались с ними... Вскоре господа из 'среды', находившиеся в зале, образовали шумный партер.
- Ага, и дети среди героев криминального экрана! Мой знакомый детектив, заметивший меня среди зрителей, подошел ко мне, чтобы поболтать.
- Ах, месье, бандитская раса и не думает вымирать, - сказал он. Молодое поколение идет ей на смену. Мальчуганы начинают с безделушек, но потом смелеют и становятся настоящими профессиональными грабителями и специалистами ночных нападений. Это, действительно, еще только подростки, но они будущие гангстеры.
Не думайте, что это пустые слова, преувеличения. Слова детектива подтверждаются таким неоспоримым авторитетом, как известный американский ученый мистер Эндрю Барс. Несколько дней спустя после посещения мною живописного кинематографа мне удалось говорить о проблеме юных и малолетних преступников с этим ученым, являющимся чикагским судьей и председателем американского института криминологии. Он сказал:
- Проблема преступности среди малолетних необычайно серьезна. Это видно из того, что восемьдесят пять процентов наших преступников - юноши и девушки в возрасте от 16 до 25 лет.
- Сколько же их вообще?
- Это трудно сказать, но факт налицо, что в Чикаго ежегодно арестовывается не менее шестидесяти тысяч юношей и девушек! Внушительная цифра!.. Вы удивлены?.. Но это, понятно, имеет свою причину. Большинство этих юных преступников - дети эмигрантов. Их родители часто не говорят даже по-английски. Эти дети воспитались в чикагских трущобах, лишенные самого необходимого. Что же они видят перед своими глазами?.. Они видят, как содержатели притонов, бутлегеры, гангстеры и бандиты прогуливаются в роскошных автомобилях... и на них сверкают бриллианты! Что слышат эти дети? Они слышат, как говорят о продажных политических и общественных деятелях, о полицейских, являющихся сообщниками бандитов. Можно ли после всего этого удивляться, что дети теряют уважение к своим родителям, так тяжко работающим ради ничтожного прозябания? Удивительно ли, что дети преисполнены восхищения перед бандитами, ничего не делающими и так роскошно и привольно живущими?
Если бы слова эти произнес иностранец, то они звучали бы как резкий обвинительный акт. Но когда они произнесены профессором Брасом, уважаемым ученым и настоящим янки, то они звучат, как тревожный крик, который должен произвести впечатление!
Однако профессор Брас - убежденный сторонник 'сухого' режима - не является по своему характеру пессимистом. Он твердо убежден, что время принесет исцеление от ужасного недуга, от которого страдают граждане Чикаго; он только хотел бы, чтобы его сограждане больше осознали размер опасности. Слово 'размер' не взят здесь произвольно, так как, присутствуя на заседаниях суда для юных преступников, действительно можно измерять эту опасность!
В серьезности положения я убедился после ознакомления с работой специальных трибуналов: 'Суда морали'; где разбираются дела юных проституток (проституция ведь запрещена) и 'Суда для юношей'. Перед этими учреждениями ежедневно проходят многочисленные молодые преступники и преступницы, обвиняемые в самых разнообразных проступках.
Эти специальные судебные учреждения помещаются в здании центральной полиции. Крупные привилегии, которыми вообще пользуются журналисты в Соединенных Штатах Северной Америки, и особая предупредительность по отношению к автору этой книги - я об этом мимоходом уже говорил - помогали мне получать каждый раз удобное для наблюдений место. Сам судья, ведший дела, усадил меня рядом с собой в кресло, ничем не отличившееся от его кресла. Итак, имея наилучший наблюдательный пункт, я мог созерцать необычайно интересное, но в то же время прискорбное зрелище.
Молодой обвиняемый или обвиняемая должны стоять перед судьей. Около обвиняемого, тоже стоя, суетятся: адвокат - государственный поверенный, поддерживающий жалобу, по
