В разговор вдруг вмешалась Дженнифер Тейлор:
— Патрик, скажи же что-нибудь в свое оправдание! Этого не может быть…
Патрик принял гордый вид:
— Я сделал это потому, что люблю Элис. А вы, Даллингтон, ни за что не решились бы на такое ради любимой!
Слово снова взял сэр Малькольм, чтобы избежать очередной перепалки между профессором и строптивым молодым человеком:
— Вы положили острогу на тело Кевина, но она постоянно соскальзывала, и тогда вы засунули ее ему под пиджак. А табличку положили рядом с его головой. Рубин вам захотелось прикарманить, но по здравом размышлении вы испугались — и не без оснований, — что камень рано или поздно вас выдаст. И вы втиснули его в сведенную судорогой руку убитого. Там-то некий Кромптон по прозвищу Шаромыга его и нашел, и прихватил с собой.
Тут к сэру Малькольму обратился профессор Даллингтон:
— Теперь все выяснилось, и я благодарю вас и старшего инспектора за проницательность. Честно говоря, для меня важно только одно — чтобы Элис была оправдана.
— Да нет, профессор, — заметил благородный сыщик, — пока еще далеко не все ясно! Вам бы тоже следовало кое в чем признаться… Кстати, скажите-ка, господин Тейлор, была ли в витрине, где лежали похищенные вами предметы, какая-нибудь книга?
— Нет, точно говорю, никакой книги там не было.
— Ну а сейчас, профессор, расскажите, что вы сами делали той ночью.
— Теперь, когда выяснилось, что моя невеста не виновата в смерти Кевина, — начал Мартин Даллингтон, — я могу рассказать, что тогда произошло. Раньше я не смел говорить, иначе тут же скомпрометировал бы ее лишними подозрениями. В общем, я привел тогда в порядок кое-какие бумаги, помылся перед сном и уже собрался было лечь в постель, как вдруг в дверь ко мне тихонько постучали. Было, наверно, около часу ночи. Я пошел открыть. Это была Элис, в сильном волнении. Она разрыдалась и рассказала, как ей пришлось защищаться от Кевина, поскольку он угрожал ей пистолетом, и как потом, когда она уже почти выхватила оружие из рук брата, пистолет вдруг выстрелил. И несчастный малый погиб. Что было делать?
— Заявить в полицию, — сказал Дуглас Форбс.
— Простите, господин старший инспектор, но я ни на грош не доверяю Скотланд-Ярду. И тогда мне пришло в голову обратиться за помощью к моему другу Айвори, тем более что меня всегда восхищало, с какой ловкостью он распутывает дела подобного рода. Но как к нему было подступиться? Не мог же я рассказать ему все, как есть, не выдав Элис.
— И тогда вам пришла в голову мысль о книге, — прервал его сэр Малькольм. — Поскольку экземпляр очень редкий, да еще с экслибрисом моего отца, полиция не преминула бы выйти на меня в самое ближайшее время — таким вот образом мне невольно пришлось бы заняться вашим делом. Что ж, мысль действительно гениальная, поздравляю, дружище.
Старший инспектор стал в тупик. По большому счету, он чувствовал себя одураченным.
— Выходит, — пробурчал он, — это вы, профессор, принесли книгу в заброшенный дом той ночью и подбросили ее к телу?
— После того как Элис мне все рассказала, я оделся и пошел туда первый раз, — объяснил профессор. — Хотел взять пистолет, который она бросила, и стереть ее отпечатки, ведь они наверняка там остались. И тут я понял — все складывается против меня. Я уже решил забрать с собой и все остальное, как вдруг услышал чьи-то шаги. Я выключил фонарик, который был у меня, взял пистолет и отошел подальше в темноту.
— Тогда-то я вас и заметил, — вступил в разговор мэтр Дервантер. — Я как раз возвращался от Воксхолл-бридж после долгой прогулки. У меня, знаете ли, бессонница, и я брожу ночами по улицам в свое удовольствие. Так что профессор вышел из того домишки в ту самую минуту, когда я проходил мимо. Я узнал его еще до того, как он успел выключить фонарь.
— И вы ничего нам не сказали! — возмутился Дуглас Форбс.
— Тогда мне просто показалось странным, что его занесло в такое глухое место, и только после смерти Кевина Адамса я стал соображать, что к чему… Поймите же, профессор — мой клиент, и как нотариус я привык хранить чужие тайны.
— Да, — признался Даллингтон, — а я думал, вы меня не узнали. И, уже вернувшись домой, вдруг вспомнил про книгу. Только сэр Малькольм мог распутать эдакую головоломку. В общем, я взял книгу Уоллиса о лапландцах. Я соврал, когда сказал, что запер ее в витрине. Она все время лежала у меня на ночном столике. Но раз украли другие вещи, я подумал, что среди них могла оказаться и книга. Я снова пошел в тот дом и положил книгу рядом с Кевином.
— Ну да, — сказал сэр Малькольм. — Я сразу понял: это знак, и смысл его надо непременно разгадать. Ведь лапландцы в своих обрядах книг, понятно, не использовали… Тогда что это означало? Ей явно там было не место — вот над чем я долго размышлял, пока, наконец, не сообразил, в чем дело.
— Ах! — воскликнул старший инспектор, хлопнув себя по лбу. — Теперь ясно, почему вы отвергали любые подозрения насчет профессора, хотя все сходилось на нем.
Глава 19
Прошло два месяца. По доброй традиции, восходившей еще к первым делам, которые наши друзья-сыщики совместными усилиями доводили до успешного конца, сэр Малькольм Айвори пригласил Дугласа Форбса на завтрак к себе в имение Фалькон, чтобы еще раз вспомнить об их последней удаче.
По этому поводу старший инспектор облачился в офицерский мундир. Он извлекал его из шкафа только в особых случаях. И сегодня, по его разумению, был как раз тот самый, особый случай. Ведь он шел в гости в роскошный особняк к своему именитому другу! Госпожа Форбс, его супруга, привела мундир в порядок по высшему разряду. Оно и понятно: ведь это по вине госпожи Форбс ее благоверный напрасно подозревал благородного сыщика.
Госпожа Доротея Пиквик встретила инспектора в привычно дурном расположении духа.
— Надеюсь, вы явились не затем, чтобы сбивать сэра Малькольма с пути истинного! Диву даюсь, где только Скотланд-Ярд находит столько грязи, что та свинья! Это ж как надо стараться! Может, вам лучше податься в доктора?
Форбс привык к колкостям старушки экономки и даже находил в них некую прелесть. Да и потом, разве это не знак чести, если тебя одергивает особа, приближенная к самому сэру Малькольму? Вэнь Чжан проводил его на веранду, где уже был накрыт стол. Виды за огромными окнами размылись под дождем, который не переставал вот уже два месяца кряду. И от этого уютная обстановка особняка казалась еще более теплой.
Появился сэр Малькольм. Во всем белом, с ярко-красной розой в нагрудном кармане.
— Ах, дружище, счастлив видеть вас снова! Да уж, с этим делом Адамсов нам пришлось изрядно поломать голову… Как там наша очаровательная Элис?
— Вернулась к нормальной жизни, в июне собирается замуж за Мартина Даллингтона, как меж ними и было договорено.
— Во время летнего солнцестояния, конечно! Значит, они надеются на благорасположение звезд. Впрочем, почему бы и нет?
Вэнь Чжан подал джин с содовой, тщательно перемешав напиток ложечкой, как и положено.
— В этом деле вы проявили особую чуткость, — признал старший инспектор.
— А как иначе было добраться до истины? Она оказалась настолько неожиданной и волнующей…
— Брат безоглядно влюблен в сестру и неотступно преследует ее… У меня такое просто в голове не укладывается. Этот Кевин был законченный развратник…
— Все дело в воспитании. Отец редко бывал дома, мать сгорала от любви к сыну…
— Такое бывает во многих семьях, только, к счастью, далеко не все сыновья имеют тягу к кровосмешению! Когда же вы начали догадываться, что к чему?
— Я заподозрил Элис сразу же после того, как мы сообщили ей, что Кевина убили острогой. Она тогда всего лишь удивилась при упоминании о столь необычном орудии преступления, хотя по логике должна была прийти в ужас. Да, тут скрывалось что-то другое, и скоро я понял: она удивилась и только, потому, что прекрасно знала — брата убили из пистолета… Надо уметь читать по лицам, Дуглас. Потом, конечно, эта история с попыткой самоубийства Эммы Адамс…
— Думаете, она догадывалась о порочной страсти сына?
— Может, сначала и нет, поскольку любовь к Кевину застилала ей не только глаза, но и разум. И вдруг потом, из разговора с нотариусом и Даллингтоном она все поняла. Дервантер невзначай процитировал знаменитые строки из Уильяма Блейка — помните: «Подруга милая, нельзя в могилу взять с собой любовь, не разделенную с тобой»? Эмма Адамс тут же вспомнила предыдущую строчку: «И брат с сестрой не смогут жить одной счастливою супружеской четой». Эта строка пришла ей на память совершенно внезапно. У нее вдруг открылись глаза. Кевин неумолимо домогался Элис, и она, защищаясь, убила его. Столь дикая картина никак не укладывалась в сознании бедной женщины.
— Но почему Элис потом тоже решила покончить с собой?
— Порочная страсть Кевина угнетала ее как ярмо. И хотя Элис была невинной жертвой, она подспудно корила себя за то, что сама вызвала у него эту страсть. В книге Крафта-Эбинга, которую я нашел у нее в библиотеке, объясняется психологическая природа тяги к кровосмешению. Мальчик отвергает притязания матери и переносит свои чувства на девочку, сестру, считая ее чем-то вроде заменителя. Элис в душе никак не могла примириться с этим. Для нее это было величайшим грехом. Кевина она убила, конечно, случайно, но прежде всего она поразила в нем мерзкого зверя. Помните, что говорил Даллингтон: острога, разящая оленя или тюленя, в то же время очищает жертву, спасает ее? Так профессор истолковал бедной, потерявшей голову Элис смерть Кевина, и такое толкование вроде бы ее успокоило. Это было не убийство, а своеобразное изгнание беса. Но когда мы решили провести обыск у них дома в Ричмонде, перед ней снова замаячил призрак позора. Страшная правда наверняка вот-вот откроется во всей своей неприглядной наготе. Это было равносильно тому, что мы переступили бы запретную грань, которую Элис очертила вокруг себя, чтобы скрыть свой стыд и позор. Она представила, как ее тайна попадет в газеты и о ней узнают тысячи людей, — что тут скажешь! Да и жениха ее обольют грязью. Элис не могла вынести такое.
— Она не знала, что вы проявите чуткость. Да, сэр, она не знала вас, вот и перепугалась, и совсем напрасно. Когда я пришел проведать ее в больнице и сказал, что Скотланд-Ярд прекратил производство по ее делу, она сильно удивилась.
— Кевина убил проходимец, с которым они не поделили украденного. Вот, значит, как. А что с клубом «Пимлико»?
— Адамс-младший играл там по-крупному. А поскольку он чаще проигрывал, чем выигрывал, то, чтобы раздобыть деньжат, незаконно приторговывал контрабандными сигаретами. И тут нате вам! Последний раз ему выпал солидный куш. По записной книжке и купюрам, найденным под мойкой у них дома, мы отследили всю цепочку. Оказалось, все дело в шантаже. И знаете, кто был его жертвой? Держу пари, не угадаете!
— Не Даллингтон же…
— Нет. Мэтр Дервантер!
— Да что вы! Скажите пожалуйста!.. — изумился сэр Малькольм.
Старший инспектор был доволен тем, какое впечатление произвел на сэра Малькольма. Он готовился к этому целый месяц и по дороге в имение Фалькон заранее предвкушал удовольствие от того, что наконец-то сможет хоть раз по-настоящему удивить своего знаменитого друга.
— Так вот, — начал он, — оказывается, наш плутишка Брайан Дервантер состоит в тайной связи с женой одного небезызвестного политика. А пленил он ее своим бесподобным умением вращать столы и общаться с духами. Кевин, уж не знаю как, прознал про их тайную любовную интрижку и начал шантажировать обоих.
— Ах да, теперь ясно, куда нашего любезного нотариуса носило по ночам! А я-то все думал, что за радость ему ходить к Воксхолл-бриджу! Браво, Дуглас! Но, между нами, хорошо, что мы раньше не узнали про шантаж! Ведь какой прекрасный был бы у Дервантера мотив убить Кевина! Ладно, а теперь давайте-ка к столу. Госпожа Пиквик приготовила нам настоящее пиршество по-шотландски — тушеную лососину и фаршированный бараний рубец. Ну, что скажете?
