— Боюсь, что это так. Поэтому я вышел наружу следить за операцией, хотя я ничего бы не смог сделать, даже если бы Дьювал действительно был предателем. Если бы не произошел этот финальный приступ глупости, я мог привести корабль невредимым, а Мичелза — живым.
Картер встал.
— Ну, — сказал он, — это недорогая цена. Бенеш жив и постепенно поправляется. Я, правда, не уверен, что Оуэнс тоже так же думает. Он в трауре из-за потери своего детища.
— Я сочувствую ему, — сказал Грант. — Это был приятный корабль. Гм… Послушайте, а где мисс Петерсон, вы не знаете?
— Уже на ногах. У нее, очевидно, больший запас жизненных сил, чем у вас.
— Я так понял, что она где-то здесь, в ОМСС?
— Да. В кабинете Дьювала, я полагаю.
— О! — сказал Грант. Он неожиданно сник.
— Ладно, я, пожалуй, помоюсь, побреюсь и пойду отсюда.
Кора сложила бумаги.
— Тогда, доктор Дьювал, если отчет может обождать до конца уикенда, я бы не отказалась от выходного.
— Да, конечно, — ответил Дьювал. — Я думаю, мы все могли бы взять выходной. Как вы себя чувствуете?
— Кажется, все в порядке.
— Вот было испытание, а?
Кора улыбнулась и направилась к двери.
В дверь просунулась голова Гранта.
— Мисс Петерсон!
Кора вздрогнула, узнала Гранта и, улыбаясь, подбежала к нему.
— В кровеносной системе я была Корой.
— И все еще Кора?
— Конечно. И так, я надеюсь, будет всегда.
Грант заколебался.
— Вы можете называть меня Чарльзом. Может быть, вы даже когда-нибудь сможете называть меня старина Чарли.
— Я попытаюсь, Чарльз.
— Когда вы уходите с работы?
— Я только что освободилась от нее на уикенд.
Грант немного подумал, потер свой чисто выбритый подбородок и кивнул в сторону Дьювала, склонившегося над своим письменным столом.
— Вы все еще связаны с ним? — спросил он наконец.
— Я восхищаюсь его работой, он восхищается моей работой, — серьезно сказала Кора.
Она пожала плечами.
— Можно ли мне восхищаться вами? — спросил Грант.
— В любое время, когда вам захочется. Так долго, как вам захочется. Если я тоже смогу иногда восхищаться вами.
— Дайте мне знать, когда вам захочется, и я тут же приду и приму нужную позу.
Они засмеялись вместе. Дьювал поднял голову, увидел их в дверном проеме и махнул рукой неопределенным жестом, который мог означать как приветствие, так и прощание.
— Я хочу переодеться, а потом я хотела бы повидать Бенеша. Хорошо?
— К нему не пускают посетителей.
Кора покачала головой.
— Нет. Но мы ведь особые посетители.
Глаза Бенеша были открыты. Он пытался улыбнуться. Сестра тревожно шептала:
— Сейчас только одну минуту. Он не знает, что произошло, ничего не говорите ему об этом.
— Понимаю, — сказал Грант.
Тихим голосом он обратился к Бенешу:
— Как вы себя чувствуете?
Бенеш снова попытался улыбнуться.
— Точно не знаю. Очень устал. У меня болит голова и правый глаз, но я, кажется, остался в живых.
— Хорошо!
— Нужно нечто большее, чем удар по голове, что-бы убить ученого, — сказал Бенеш. — Вся эта математика делает череп твердым, как скала, а?
— Мы очень рады этому, — мягко сказала Кора.
— Теперь мне нужно вспомнить, о чем я должен был здесь рассказать. Оно еще немного туманно, но постепенно проясняется. Оно все во мне, все тут.
Он, наконец, улыбнулся.
— Вы были бы удивлены, профессор, увидев, что находится внутри вас, — сказал Грант.
Сестра выпроводила их, и Грант с Корой очутились рука об руку в мире, в котором, казалось, не было больше ужаса, а только надежда на огромное счастье впереди.
