7
На другой день Зайцев позвонил Алексу рано, когда тот еще спал. Не было и девяти часов. Трубку взяла жена.
— Я слушаю… Да, здесь… Можно, — Ольга прикрыла рукой трубку, — Саш, тебя. По-моему это Зайцев.
— Да… — сонным голосом выдавил из себя Алекс.
— Сань, привет, это Леша Зайцев. Ты что, еще спишь?
— Уже не сплю по твоей милости. Ты чего так рано? Просил же… Чего-нибудь случилось?
Он терпеть не мог, когда его будили. Потом весь день бродил сонный и только часам к пяти приходил в норму. Его жена легче переносила раннее просыпание, но привыкла к такому же распорядку дня и обычно вставала вместе с мужем. Но телефон они не отключали, поскольку большинство родственников Алекса уже перешагнули шестидесятилетний рубеж, и особым здоровьем похвастаться не могли. У его жены, Ольги, родственников не было, но телефон стоял с ее стороны, и трубку всегда брала она. Почему так повелось, Алекс и сам уже не помнил. Надо сказать, что он жил по смещенному графику. Они с женой просыпались обычно не раньше десяти. Потом, около часа, уходило на «личную жизнь». Далее, как обычно приведение себя в порядок, душ, завтрак, транспорт. Около 13 часов Алекс появлялся на работе. И начинались трудовые будни. В 21 час будни заканчивались, и Алекс ехал домой. На дорогу он всегда затрачивал чуть меньше часа. Около 22 он приходил домой, ужинал, и смотрел новости. Если в программе был интересный фильм — смотрел и его. Потом он читал. А потом спал. Раньше чем в два часа уснуть, никогда не получалось. Восьмичасовой сон — тот минимум, который был необходим Алексу на восстановление сил для нормального самочувствия, работы и личной жизни. Такова была схема. Такой ритм устоялся много лет назад, и Алекс не видел особых причин отступать от него. Но иногда происходили сбои и более-менее значимые изменения. Иногда кто-нибудь звонил, но обычно по ошибке. Схему могли нарушить только какие- то неплановые события, неожиданные происшествия, экстренные дела, не терпящие переноса времени и как говорят юристы, форс-мажорные обстоятельства. Все немногочисленные родственники, знакомые и сослуживцы Алекса прекрасно знали эту особенность его жизни и старались не нарушать схему. К тому же разбуженный раньше своего времени он в первые минуты не очень хорошо соображал и плохо владел эмоциями.
— Уже не сплю. Ты чего так рано? Чего-нибудь случилось?
— Я компьютеры сегодня заберу. Через час можно?
— Чего? Имей совесть! Я только глаза продрал. Заметь — из-за тебя. Мне еще в себя прийти надо, пожрать, до работы добраться…
— Я за тобой заеду.
— Тогда, через два часа.
— Через полтора я у тебя буду. Пока.
— Э, погоди… Вырубился! Оль — Зайцев звонил.
— Чего… ему… надо? Я спать хочу.
— Вчера мне работёнку подкинул, я тебе говорил, а сегодня уже забирает. Я даже не успел ему сказать, что не сделал еще ничего.
— А он и не спрашивал.
— Не спрашивал. Непохоже на него — вздернутый какой-то. Разбудил нас. Ладно, я встаю, а ты пока спи.
Ольга, жена Алекса, разделяла график мужа. Работа ее не требовала такого уж постоянного присутствия на рабочем месте, что давало возможность заниматься многочисленными домашними делами и управлять тем загадочным механизмом, который мы называем бытом.
Вопреки ожиданиям, Алекс был готов уже через час. «Можно было и не оттягивать время, — подумал он, — успел бы. Интересно, чего вдруг Лёха так задергался?».
Ровно в назначенное время забулькал домофон. Звук у него был странный, как будто кто-то сунул трубку в воду и гудел туда. Сначала, как только его поставили, незнакомый звук заставлял вздрагивать, тем более, что пользовались домофоном нечасто. Но потом они с Ольгой привыкли, и даже радовались, что сигнал отличается от телефонного звонка.
— Да! — как по телефону, сказал Алекс.
— Саш, я уже тут.
— Хорошо, спускаюсь.
Трубку домофона никак не удавалось правильно прицепить на место.
— Оль, я ухожу. Пока!
— У-м-м-м… — невнятно промычала жена.
— Давай, вставай, пора уже.
Запирая дверь, Алекс думал только о том, что теперь весь день будет зевать и вообще станет сонной мухой. «Надо будет пораньше свалить с работы» — решил он. Напротив подъезда стоял Лешкин темно- вишневый «Nissan», и Алекс уселся рядом с водительским сидением.
— Чего ты так занервничал? Привет!
— Привет. Надо все отдать владельцу.
— Кто спорит? Просто я еще ничего не сделал. Не успел.
— Неважно. Отдашь мне, и на этом закончим.
— Объяснишь?
— Поехали пока…
По пути не было сказано ни слова. На сей раз, обиделся Алекс. Леха, похоже, сосредоточился исключительно на дороге — раза три звонил его мобильник, но Лёха никак не отреагировал. Дорога до Института заняла совсем немного времени. Если Алекс, у которого никогда не было машины, сначала шел пешком до метро, потом делал две пересадки, потом опять шел пятнадцать минут, то «Nissan» доехал оптимальным путем всего минут за десять.
Вахтер Института вытаращил глаза, как камердинер одного гомосексуалиста из старой французской комедии, когда хозяин вдруг привел в свой дом женщину. Последние годы Алекс никогда не приходил раньше часа дня.
Передавая молчаливому Зайцеву сумки с компьютерами, Алекс все-таки спросил:
— Может, объяснишь, наконец? Я еще ничего тут не успел. Твой друг что, нашел другого мастера, или уже передумал?
— Нет, просто ремонт не потребовался. Он больше не нужен.
— А что скажет твой приятель?
— Он ничего не скажет. А тебе — огромное спасибо, извиняюсь за беспокойство.
— Ну, бывай.
Отпустив Лёху с его багажом, Алекс решил, было стереть временные директории, куда он накануне столько всего переписал с этих дурацких компьютеров. Не успел — его отвлек телефон.
— Да, — сказал он в поднятую трубу.
— Можно позвать Александра Николаевича?
Голос был женский, молодой, но напрочь лишенный каких-либо эмоций и совершенно официальный.
— Это я и есть.
— Александр Николаевич?
— Да, я вас слушаю. Чем могу?..
— Здравствуйте. С вами говорят из прокуратуры Юго-Западного округа. Вы уже получили повестку?
— Здравствуйте. Какую повестку?
— Значит, не получили. Вам нужно будет подойти к нам сегодня в шестнадцать двадцать.
— Куда, к вам?
— В прокуратуру. В повестке все указано. Только не завтра в десять тридцать, а сегодня в шестнадцать двадцать.
