Ракетная рапсодия

— Ну что ж, она тебе с удовольствием ответит. У нее и часы есть. Видишь, как все просто решается.

— Ладно. — Сергей вздохнул. — Будешь ей звонить, напомни, чтоб часы надела. Скажи — разговор будет.

— Ладно. Ну все, ты пока освободи поле боя. А то мне готовить надо.

— Хорошо.

Поднявшись из-за стола, Сергей отправился в свою комнату. В комнате с задернутыми шторами было сумрачно и тихо. Сергей опустился в кресло. Как всегда, оказавшись дома, он вновь поймал себя на ощущении, что в сущности ему здесь нечего делать. Спасти могла лишь музыка. Подойдя к шкафу, он оглядел полки. Несколько лет назад он прочесал несколько раз всю Горбушку, сколачивая заново полные собрания сочинений Iron Maiden, Queen и Black Sabbath, восстанавливая то, что он имел на виниловых дисках и кассетах в студенческие годы и удивляясь, сколько всего нового и захватывающего появилось за те годы, когда из-за политических и прочих пертурбаций он вынужден был отойти от всего этого. Вспоминая, Сергей усмехнулся — за эти годы у него скопилось полное собрание трудов Пола Маккартни и Rolling Stones, которых он хотя и ценил, но не настолько, чтобы при иных обстоятельствах заниматься ими специально — только потому, что именно на них он менял на Горбушке те из ранее купленных наугад дисков, которые ему не понравились. Однако все рано или поздно приходит к концу, и даже мир музыки не неисчерпаем. На полках стояло около четырехсот компакт-дисков, но, как ни странно, слушать было нечего, и не потому, что какие-то из этих шедевров ему надоели, просто потому, что все четыреста он знал наизусть. Что-то похожее случилось и с книгами, пожалуй, даже в еще более выраженной форме. Все книги были прочитаны, все диски прослушаны, время остановило течение свое. Вздохнув, Сергей взял с полки диск Blind Guardian и в наушниках, расхаживая из угла а угол по комнате, прослушал первые несколько композиций. На середине четвертой он, выругавшись, снял наушники и выключил музыкальный центр. Впервые после разговора с Сергачевым в голову ему пришло, что если он и в самом деле должен будет улететь в понедельник, то необходимо срочно закончить программу математического моделирования ремультиплексора, которую следовало сдать в среду и которую никто не смог бы доделать вместо него. Сергей вздохнул. Почти все программы, над которыми он работал, были скопированы у него и дома, и сейчас оставалось лишь сесть за компьютер и выполнить положенное. Так он и поступил, включив компьютер и просидев за ним следующие четыре часа, исключая те десять минут, когда жена позвала его ужинать. За окном уже стемнело, когда, скомпилировав последний вариант программы и получив нужный контрольный результат, он, словно очнувшись, вздохнул и выключил компьютер. Включив комнате свет, он вышел в гостиную. Таньки дома по- прежнему не было, судя по всему, жена только собиралась идти за ней. Посидев несколько минут на диване и ощутив, что ему снова нечего делать, Сергей ищуще взглянул по сторонам. Спать не хотелось. Чтобы чем-то занять себя, возможно, следовало что-нибудь съесть. Поднявшись, он направился на кухню.

На кухне горел свет. Жена и ее подруга Нина, уютно устроившись у кухонного стола, оживленно вели какую-то явно приятную и интересную им обеим беседу. Поспешно-любезным кивком поздоровавшись с Ниной, Сергей, стараясь сделать все максимально быстро и не привлекая внимания, открыл холодильник и, наклонившись, заглянул на полки. На кухне воцарилось молчание. Нина, вечно чем-то доброжелательно озабоченная, подвижная женщина с короткой стрижкой и круглыми, близко посаженными глазами, еще секунду назад что-то увлеченно объяснявшая его жене, обеспокоенно повернулась к ней.

— Есть хочет, — сказала она ей, наблюдая за его действиями, как за движениями животного в вольере. Сергей, рассчитывавший увидеть на полке яблоко или что-то вроде этого, а обнаруживший лишь нагромождение пачек масла, фаршей и прочих полуфабрикатов, потеряв темп, невольно оглянулся на женщин. Жена, казалось, еще остывая от приятной беседы, с каким-то комическим упреком и одновременно, как показалось Сергею, словно бы чем-то гордясь перед подругой, с расслабленно-довольной улыбкой оглядела его.

— Ну ты чего? — Казалось, обращая эти слова не к нему, а к некой воображаемой публике, она расслабленно откинулась к спинке кухонного диванчика. — Я не пойму, ты что, голодный? Я ж тебя кормила, тебе что, мало?

— Мой такой же, — махнула рукой Нина. — Вроде бы уже покормила и вроде бы съел все с удовольствием, а часу не проходит, смотришь, опять томится что-то, на кухню заходит, начинает по шкафам ошурничать. Говоришь, я ж тебя кормила только что? — Нина быстро посмотрела на жену. — А ты ему пельменей свари. Мой как забеспокоится, я ему пельменей варю, знаешь, как с удовольствием трескает. Как чего завозится вечером, я ему сразу пельменей. Нет, правда.

— Да я только что кормила его. — Жена все с той же странно расслабленной улыбкой перевела взгляд на Сергея. — Хочешь пельменей?

— Да ты не спрашивай. — Нина увлеченно перевела взгляд с жены на Сергея. — Сергей, не уходите. Лена вас сейчас покормит. Сергей, садитесь, посидите с нами. Лен, ну ты чего. Чего ты ждешь, не давай ты ему уходить. Смотри, смотри, он стесняется. Сергей, правда, садитесь, побудьте с нами.

Застигнутый врасплох этим напором, Сергей, закрыв дверь холодильника, опустился на табурет. Жена, не меняя выражения лица, посмотрела на него.

— Ну так что, может, тебе и вправду пельменей сварить?

Сергей коротко покачал головой.

— Не надо.

— А что? А то и вправду поели бы. — Нина непонимающе-доброжелательно посмотрела на Сергея. — Сейчас такие вкусные, новые стали производить. Лен, помнишь, раньше вон какие пельмени в продаже были? Ну вот только «Русские», или там еще «Рыбные», или просто там напишут — «Пельмени», пельмени и пельмени, и все. А сейчас смотри — «Костромские», и «Крестьянские», прям не знаешь, чего выбрать. — Нина увлеченно засмеялась. — Вообще, столько товаров новых, прямо глаза разбегаются. Хотя, по-моему, лучше «Русских», тех, что в прежние времена были, все равно ничего нет. Все-таки сколько всего нового ни ешь, все равно к чему-то привычному тянет, все-таки знакомое, с детства привычное. — Она быстро повернулась к Лене. — Слушай, Лен, все попросить забываю, ты мне рецепт того лимонника, что ты осенью на ноябрьские делала, перепишешь? Я тогда еще переписала, но задевала куда-то.

— Понравилось?

— Не говори. У меня когда-то похожий был, я еще года два назад как-то на майские сделала, так и мои все ели, и свекровь ела, ела, прям объеденье. — Как-то без перехода она повернулась к Сергею. — Сергей, а вы там у себя на работе на компьютере работаете?

Сергей кивнул.

— Прямо вот так весь день за компьютером сидите?

— Бывает, что и весь день.

Нина участливо покивала.

— Я смотрю, все сейчас за компьютерами работают. От них и дома столько пользы, правда. Мой как компьютер купил, прям легче стало. Раньше обычно там убираться или окна мыть начнешь, так вечно шатается по квартире, под руку попадается, а тут сели с Иришкой за компьютер в игры играть и сидят себе, делом заняты. Прям благодать, все в доме переделать можно. Когда мужчина в доме, компьютер нужен. И игр столько разных. А ваша Таня в игры играет?

Жена, подперев щеку кулаком, с той же блаженной улыбкой перевела взгляд на Сергея.

— Нет. Сергей запрещает ей в игры играть.

— А почему? Что ж так?

— Говорит, чтоб не испортить ребенка.

— Прям запрещает? А пусть к нам играть приходит. У нас игр этих компьютер полный. И про этих ниндзя, и про чудовищ, и про мужчин с автоматами. Нет, правда, пусть приходит.

— Да они сейчас и так к компьютеру прилипли наверняка.

— Ой, да ты что. Они сейчас с котом играют. Я уходила — видела. И бантики ему повязывают, и чего только ни делают, прям жалко кота, честное слово. Вот увидишь, сейчас придем, так прям точно, с котом играть будут. — Нина, махнув рукой, засмеялась.

Сергей, воспользовавшись возобновившимся разговором между женщинами, незаметно выскользнул с кухни.