помечать поданные команды; впервые чувствуя себя в цейтноте, он невольно поднял глаза, мельком оглянувшись. Наташа сидела в кабине, что-то помогая делать Вадику; времени прошло не так уж много, желто-тусклые лампочки горели по периметру, сквозь щель под воротами их отсвет, возможно, был виден снаружи. Откладывая записную книжку чтобы перезапустить анализатор, он невольно ткнулся рукой в пистолет, который машинально положил на пол; подняв его, чтобы переложить на другое место, он на секунду задержал его перед глазами. Никогда не державший в руках никакого оружия, кроме автомата Калашникова, жестом, виденным в кинофильмах, он попробовал взвести курок; не сумев сделать это, поняв, что маленький рычажок слева в тыльной части является предохранителем, опустив его и снова взявшись за курок, он взвел его, отчего-то после этого почувствовав себя спокойнее. Отложив пистолет, он разграфил в записной книжке таблицу, куда должен был записывать показания анализатора; переключая режимы, он некоторое время заполнял ее, после этого показания надо было снимать с другого интерфейса и поточечно; поменяв шланг и объяснив присевшему рядом Вадику, с какого места на экране надо списывать показания, он, придвинувшись к отверстию в кожухе, держа в одной руке фонарик, а в другой тестовый щуп, стал по очереди прикасаться им к контактам разъема, ожидая, пока Вадик спишет с экрана данные. Закончив первый цикл процедуры, он обернулся к Вадику, чтобы подсказать, какой код на анализаторе набрать, чтобы переключить режим; увидев на индикаторе, что все правильно, он уже повернулся было назад к разъему, когда что-то произошло. Ворота гаража лязгнули, приоткрывшись и закрывшись снова; щелкнули выключатели, с быстрым шелестом ряды люминесцентных ламп под потолком зажглись, перебегая от одной стены к другой; помещение наполнилось ослепительно-ярким светом. Сергей обернулся. На пороге стоял высокий массивный человек в линялых джинсах и ветровке, в левой руке он держал фонарик; щурясь от яркого света, но уже проморгавшись и все видя, он недоуменно-настороженно оглядывал помещение. Присевший у анализатора Вадик, глядя на него, медленно встал с колен; видя его поднимающуюся фигуру, вошедший сделай было рефлекторное движение рукой за борт ветровки, но почти тут же, словно удивленный, замер с застрявшей на полпути рукой. В замешательстве, справившись с первым удивлением, он снова двинул было руку за пазуху и вновь остановил ее.
— Мастер?
Широко улыбаясь ему, Вадик, изображая радушие, склонил голову набок.
— Вовчик. Хорошо, что зашел. Как жена, как дети?
Секунду переводя взгляд с Вадика на включенный анализатор и тянувшиеся к боеголовке шланги, изменившись в лице, вошедший вновь медленно повернулся к Вадику. Глядя в глаза друг другу, словно мгновенно поняв что-то абсолютно ясное и тому и другому, секунду оба молчали. С понимающей улыбкой встретив обращенный на него взгляд вошедшего, Вадик, на секунду отведя глаза, вновь с неторопливым интересом поднял их.
— Просчитал ситуацию?
— Просчитал.
— Понятно.
Мгновение помедлив, он мельком бросил на него взгляд.
— Упрашивать тебя, я так понимаю, бесполезно?
— Хорошо, что ты это понимаешь, Мастер.
— Понимаю, что ж не понимать. Сразу такое облегчение… А ты думал, я тебе взятку предложу?
— Ты ж знаешь, это бесполезно.
— Знаю. Да хоть бы и полезно, у меня все равно ничего нет.
— Что, ФСБ так плохо платит? У нас говорят, вы там жируете.
— Фольклор. А впрочем, может, я и от жизни отстал, бог его знает, как сейчас платит ФСБ и кому.
— А ты разве… А, ну да, говорили, ты на вольные хлеба подался, у вас вроде это можно.
— Да и у вас можно, я гляжу…
— Не в таких масштабах.
— Ну, на тебя, я смотрю, масштабов хватило и на вашу команду тоже. Что-то мне лица кое-какие знакомыми показались. Кто у вас там — вроде Толик?
— Толик, и Витька Кабанов тоже.
— А кто-нибудь есть еще из наших бывших?
— Да нет, больше никого нету.
— Может, оно и к лучшему.
— Наверно.
— М-да… Ситуация.
— Ситуация неприятная.
— И как собираешься выходить?
— Выходить, вообще-то, собираешься ты.
— А ты собираешься воспрепятствовать?
— Я обязан, Мастер.
— Значит, положение безвыходное?
— Мастер, не надо. Я обязан. Не надо, Мастер. Ты же меня сам всему учил.
— Ну, вообще-то не всему. Хотя, вообще, учил, конечно… Но сейчас-то у тебя, я смотрю, другие учителя. И спонсоры даже появились. Что это ты, кстати, с самого начала так перенапрягаешься? Так деньги держат?
— Не надо так говорить. Ты ж знаешь, я не продаюсь.
— Знаю, потому и спрашиваю. Не деньги, конечно. Видно, думаешь, что государственную собственность спасаешь?
— А что, разве не так?
— И какую версию от спонсоров получили? Так, ради интереса.
— А ты не понимаешь?
— Хочу из первоисточника услышать.
— ПД ИТР.[5]
— ПД ИТР… А родному КГБ, значит, такое святое дело не доверили?
— Родное КГБ против союзников не работает.
— А вы работаете?
— Мне жаль, что ты оказался в это замешан, Мастер.
— Во что «в это»? Вероломное похищение уникального произведения, выкованного честными руками белорусских рабочих?
— Не понимаю, почему ты над этим смеешься.
— Я смеюсь? Да я за всю жизнь таким серьезным не был. Какие смешки в реконструктивный период. Я ж тут тоже не в фольклорной экспедиции — государственную собственность спасаю.
— Чью собственность?
— Государственную. — По-дворовому грубо Вадик быстро подался к Вовчику.
— Это русская ракета, Вова. Ты что, до сих пор не понял?
В замешательстве вошедший секунду смотрел на Вадика. Саркастически наблюдая за ним, Вадик кивнул.
— Чувствую, при оглашении вводной на данный факт упора не делалось.
— Русская?
— Ну да. Что ты думаешь, у нас уже ракет не осталось?
— И что же она здесь делает?
— Да, по-моему, ей тоже здесь делать нечего, потому и я здесь. Аварийный испытательный пуск, ракеты, видишь, тоже ошибаются.
— Испытательный пуск? В западном направлении?
— Так в том-то и аварийность. Был бы в восточном, разговора бы не было.
— Ошибка… И что же ваше ФСБ этим не занимается?
— Наше ФСБ против союзников не работает.
Чувствуя, что инициатива у него, чуть напряженней, чем обычно, Вадик приковывающе ткнул пальцем
