вышла в район 4 км южнее Пузиково. Захвачено 15 тысяч пленных. 252-я пд — Нов. Трошино.
13.10. 5-я тд и 252-я пд вклинились в глубину обороны противника и, нанеся ему необычайно тяжелые потери, сломили его сопротивление и восстановили локтевую связь с правым флангом 11-й тд.
7-й ак: 7-я пд передовым отрядом в Субботино, главные силы — р. Лужа — наступают на автостраду.
78-я пд, наступающая против разрозненных групп противника, достигла р. Вязьма у дороги Семлево — Вязьма, установив тем самым локтевую связь с 10-й танковой дивизией (выделено мною. —
23-я пд, наступающая на Вязьму при сильном сопротивлении противника, подошла с запада вплотную к р. Вязьма. Отбиты попытки противника вырваться из окружения у Вачкова (4 км западнее Вязьмы. —
Противник перешел к решительным действиям на всем фронте, и сражение вступило в завершающую фазу. Воспользовавшись тем обстоятельством, что оборона на стыке группировок наших войск, возглавляемых генералами Лукиным и Ершаковым, оказалась слабой, части 23-й пехотной дивизии к исходу 11 октября подошли с запада к станции Гредякино (7 км юго-западнее Вязьмы), заняв на своем левом фланге д. Богдановка севернее железной дороги. Затем немцам удалось наступлением вдоль тракта Семлево — Вязьма (старая Смоленская дорога) расчленить окруженные войска на две части, что серьезно осложнило их действия. Кстати, авторы некоторых публикаций ошибочно считают, что впервые немцам это удалось сделать ударом 87-й пехотной дивизии вдоль автострады. Это произошло несколько позже и не имело столь решающего значения, так как дивизия не смогла закрепиться на автостраде.
12 октября Болдин и Лукин доложили в Ставку:
«Ставка — СТАЛИНУ, ШАПОШНИКОВУ
Западный фронт — КОНЕВУ, БУЛГАНИНУ
С утра 12.10.41 пр-к с танками перешел в контрнаступление на обоих фронтах. Из-за отсутствия снарядов пехота не выдерживает силы огня пр-ка и отходит.
Танков у нас остались единицы, кольцо окружения за сутки суживается, брошены в бой последние резервы.
Положение очень тяжелое. Принимаю меры, чтобы выйти из окружения.
Обещанной Вами авиации над полем боя нет.
12 октября командование окруженных войск прислало свое последнее донесение:
«тт. СТАЛИНУ, ШАПОШНИКОВУ.
тт. ЖУКОВУ, КОНЕВУ, БУЛГАНИНУ
Прорваться не удалось, кольцо окончательно стеснено, нет уверенности, что продержимся до темноты. С наступлением темноты буду стремиться прорваться к Ершакову. Артиллерию, боевые машины и все, что невозможно вывести, — уничтожаем.
На документе имеется резолюция:
«тт. Болдину, Лукину. Прикажите танкам прорваться по кратчайшему направлению и быстро выйти за свои войска. Наш фронт проходит: Мышкино, Ельня, Ильинское, Калуга. Самое слабое место противника южнее Вязьма, Темкино, Верея. Остальным частям 19 А, 20 А, группе Болдина торопиться выходить вслед за танками. Все, что невозможно вывести, закопать в землю и тщательно замаскировать. Ершаков действует южнее Вязьма.
12.10 из штаба Западного фронта была передана телеграмма с пометкой «Молния»:
«Для обеспечения выхода из окружения и локализации параллельного преследования противником отходящих армий организуйте путем выброски вперед и на фланги сильных подвижных отрядов с задачей не давать противнику закупоривать пути отхода. Отряды должны действовать смело и решительно и в нужных случаях их быстро подкреплять от колонн авангардов и главных сил»[322] .
Все эти приказы и полезные рекомендации запоздали и уже не соответствовали обстановке.
Штаб 9-й армии доложил:
«Окруженные западнее Вязьмы части противника близки к полному уничтожению. Дивизии 5-го ак, задействованные для сужения кольца окружения, успешно продвигались на юго-восток при слабом сопротивлении противника.
26-я пехотная дивизия прорвала <…> оборонительные позиции в окрестностях Тишина. Исключительно упорно обороняющийся противник частично был уничтожен, его артиллерия подавлена< …>. Наши потери также значительны. В боях за последние 3 дня дивизия потеряла 58 офицеров и 1200 солдат убитыми и ранеными» [46].
Из статьи генерала Лукина:
«Тот, кто был в окружении и оказывался в таком же положении, как и я, поймет мое душевное состояние. Нет, моральные силы не были надломлены, сила воли не поколеблена, но я понимал всю тяжесть положения и ничего сделать не мог.
Вновь собрал командиров и комиссаров. Они, очевидно, ждали от меня чуда. Ну а чудес, как известно, не бывает. К горлу подступал комок… Какие слова найти? Чем помочь им? Потом, взяв себя в руки, сказал:
— Товарищи, положение не безвыходное. Противник сосредоточил все свои силы на восточном направлении и видит, что мы рвемся только на узком участке. Если же мы будем прорываться южнее Вязьмы, в направлении 20-й армии, то обязательно прорвемся. Приказываю выходить отдельными группами» [56].
В других источниках по-разному рассказывается о последнем совещании в Шутово и о принятом там решении (ниже эти различия будут рассмотрены). Неудача отчаянной попытки 11 октября вырваться из кольца отрицательно сказалась на моральном состоянии личного состава. Территория, занимаемая остатками 19-й армии и группы Болдина, еще более сократилась. В бой вступили артиллеристы, оставшиеся без снарядов, танкисты, потерявшие в боях свои боевые машины. Скрывать нечего: многие начальники растерялись, возникли панические настроения. Некоторые командиры, не желая подчиняться, пытались действовать самостоятельно. Видимо, добиться жесткого подчинения не удалось.
Я не сразу решил, стоит ли приводить здесь несколько путаный рассказ о выходе из окружения еще одного участника тех далеких событий: уж больно он напоминал лихие кавалерийские атаки времен Гражданской войны. Кстати, наличие многочисленных свидетельств участников одних и тех же событий необязательно способствует установлению истины (ведь не на пустом месте возникло выражение — «врет, как очевидец»). Чаще всего это приводит к появлению версий, взаимоисключающих одна другую и только затрудняющих работу исследователя. Но рассказ бывшего командира 45-й кавалерийской дивизии, подполковника А.Т. Стученко[323] в некоторых отношениях может дополнить воспоминания других ветеранов и тем интересен. Дивизия составляла резерв 19-й армии и располагалась к северу от хутора Шутово.
«В 19-й армии полностью сохранила высокую боеспособность, пожалуй, только 45-я кавалерийская дивизия[324]. Я убедительно просил командарма Лукина разрешить атаковать противника, чтобы пробить путь для всей армии, но он не согласился:
— Твоя дивизия — последняя наша надежда. Без нее мы погибли. Верю, ты прорвешься, но мы не успеем пройти за тобой — немцы снова замкнут кольцо.
