Москва, установили многочисленные случаи ее подрывов»[124].
Из донесения из штаба 2-й армии: «Железнодорожный мост через Десну в 15 км юго-восточнее Дубровка не разрушен. <…> Атака русского бронепоезда отбита.
13-й армейский корпус сообщает: 52-й пехотной дивизией захвачен мост через Десну, 260-я и 17-я пехотные дивизии форсировали Десну на фронте 5 км».
Командование группы армий «Центр» сделало вывод, что «противник, по крайней мере, в отношении сроков не ожидал нашего наступления. Его обороноспособность оказалась слабее, чем ожидалось. Мнение армий относительно того, отходит ли противник планомерно или в связи с обстановкой, различное. <…> Противник, застигнутый врасплох наступлением группы армий „Центр“ пока не в состоянии организовать сосредоточенного, организованного сопротивления, <…> ведет бои от рубежа к рубежу, в зависимости от боеспособности отдельных соединений».
Трудно объяснить: почему врагу оставляли неразрушенные мосты и другие важные объекты? Ведь все это происходило 2 октября, а не 22 июня! Впечатление полной растерянности, охватившей войска и командование Резервного фронта. Потом для разрушения мостов приходилось нацеливать авиацию, формировать специальные команды. Так, командир отделения 76-го отдельного строительного путевого железнодорожного батальона сержант В.П. Мирошниченко, выполняя задание командования, ценою своей жизни взорвал мост через р. Снопоть (55 км восточнее Рославля).
Чтобы представить, каким образом противнику удавалось с ходу прорывать слабые заслоны, рассмотрим один любопытный документ. Пока командующие и штабы занимались сбором и приведением войск в порядок, организацией обороны на новых рубежах, прокуроры и другие заинтересованные лица занимались своим делом — искали виновных в поражении. В частности, решили разобраться, почему не удалось задержать противника на подготовленном рубеже 33-й армии. Позднее, 9 октября, Военный совет 33-й армии доложил заместителю наркома обороны начальнику Главного политуправления. Красной Армии армейскому комиссару 1-го ранга Л. Мехлису о причинах быстрого прорыва противником обороны армии:
«1. Прорыв танков и мотопехоты противника на участке 33 армии произведен противником в промежуток между левым флангом 17 сд и правым флангом 173 сд на участке Латыши, Хотожка.
Этот промежуток до 14 км представлял из себя лишь отдельные отряды заграждения силою всего до одной стрелковой роты. Оборонительных сооружений в этом промежутке не было никаких. Резервов для заполнения этого промежутка 33 армия не имела. Противник весь день 3.10.41 г. и в ночь с 3 на 4.10.41 г. мелкими группами и мотопехотой нащупывал фланги этих дивизий и обтекал их.
2. 17 сд южнее шоссе имела один 1316 сп, растянутый на фронте 15 км (участок 113 сд, переданной в 43 армию), а всего 30 км (Стар. Ближневичи, Хотожка).
3. Дивизии 33 армии обороняли следующие рубежи:
60 сд — Мышково — Сингаево (свыше 25 км)
17 сд — Сингаево — Подлесное (около 35 км)
173 сд — Ниж. Падерки — выс. 215.0 (около 16 км)
Такая растяжка фронта дивизий была произведена 30.9.41 г. в связи с убытием из армии 193, 113, и 18 сд.
4. Доложили Буденному, но мер никаких принято не было» [125] .
Л. Мехлис любил собирать всякого рода объяснительные записки, накапливая на всякий случай компромат на военачальников. Действительно, три дивизии 33-й армии, из них две бывшие дивизии народного ополчения, были вытянуты в линию протяженностью более 75 км. Но что мог сделать Буденный? Он рассчитывал уплотнить оборону на р. Снопоть за счет отошедших на этот рубеж дивизий 43-й армии. К сожалению, этот замысел осуществить не удалось. Противник упредил отходящие войска в выходе к реке и нанес удар в промежуток между 17-й и 173-й (бывшая 21-я дно) стрелковыми дивизиями в направлении Гайдуки, Барятинская, Милятино. А затем по большаку, что в 4 км севернее железной дороги, устремился на Киров. Действующая южнее 217-я стрелковая дивизия 50-й армии Брянского фронта после прорыва обороны противником продолжала откатываться на восток. К исходу 3.10 она отошла на рубеж Будчино (25 км юго-западнее Кирова), р. Ветьма, где пыталась остановить части противника, наступающие на Людиново.
В связи с трагической судьбой командира 17-й сд полковника Козлова П.С. (об этом рассказ впереди) рассмотрим подробнее обстоятельства прорыва ее обороны[126]. Накануне немецкого наступления в дивизиях 33-й армии была проведена перегруппировка в целях создания вторых эшелонов. Так как полоса обороны осталась прежней, пришлось растянуть участки полков первого эшелона. Так, 1316-й стрелковый полк этой дивизии теперь оборонял участок шириной по фронту 15 км. Между 17-й и 173-й дивизиями был промежуток шириной 14 км, не занятый войсками. Для его прикрытия и обеспечения стыка с соседом слева был выделен один стрелковый батальон. Таким образом, к утру 3 октября дивизия, усиленная 876-м артполком ПТО, занимала рубеж по р. Снопоть и южнее протяженностью по фронту до 39 км.
Пропустив через себя отходящие на восток и понесшие большие потери части 53, 149 и 113-й сд 43-й армии, дивизия полковника Козлова подверглась мощному удару с воздуха и танковой атаке. Противник вклинился в оборону на левом фланге дивизии, захватив Ковалево и Латыши. К 20.00 3.10 контратакой он был выбит из этих населенных пунктов. В ходе боя было взято в плен 14 человек и подбито 4 вражеских танка. При этом из горящих немецких танков добыли штабные карты с обстановкой. Но в полосе соседней слева 173-й стрелковой дивизии к 17.00 3.10 противник силою до двух пехотных полков с танками прорвался в район Погребки (10 км западнее Кирова). В тылу 17-й сд 12 танков противника прорвались к аэродрому Мамоново (15 км северо-западнее Кирова), в районе Острая Слобода был высажен авиадесант. Несмотря на упорное сопротивление частей, к исходу 4 октября левый фланг 17-й сд был обойден, и она была практически окружена. Связи с армией не было. Позднее выяснилось, что командный пункт 33-й армии, расположенный в 60 км от линии фронта, еще в 18.00 3 октября подвергся нападению танковой группы противника. Очевидно, это был разведотряд противника.
Сохранилась лишь телефонная связь с соседней справа 60-й стрелковой дивизией генерал-майора Котельникова. Командиры соединений, не имея связи с командованием, вынуждены были принимать решение, исходя из своего понимания обстановки. Котельников, как старший по званию, опасаясь, что противник окончательно замкнет кольцо окружения, принял решение на отход. Для прикрытия выхода из боя и отхода от дивизий было выделено по одному полку. Арьергард 17-й сд в составе 1314-го стрелкового полка снялся с занимаемого рубежа в 2.30 ночи 5 октября.
К утру 5.10 к дивизии присоединилось несколько танков из частей 43-й армии. Однако попытка прорыва окружения с их помощью оказалась безуспешной. Полковник Козлов принял решение выходить из окружения группами по 150–200 человек, по возможности сохраняя связь между ними. К 12 октября остатки дивизии (558 человек) вышли из окружения в район Малоярославца и были направлены в Угодский Завод на переформирование. Ополченцы вынесли знамена-полков и следующее вооружение: винтовок — 141, ручных пулеметов — 57, автоматов — 2, а также 2 рации. Из окружения вывели и 12 автомашин. Дивизия, насчитывающая на 20 сентября 11 454 человека, за девять дней боев потеряла более 90 процентов личного состава. Остатки 60-й сд были выведены в район Тарутино, 149-й сд — в Наро-Фоминск, управление 33-й армии — в Вороново.
Разведотдел штаба 4-й полевой армии в вечернем донесении отметил:
«4 октября противник пытался новыми силами (3–4 дивизии) удержаться на рубеже р. Снопоть и восточнее по обе стороны шоссе, однако на остальных участках отходил на восток, не оказывая сильного сопротивления. В районе Ельни по-прежнему действуют крупные силы. Интенсивные и исключительно на восток нацеленные передвижения позволяют сделать вывод что противник в основном намерен отходить».
