1941. Вяземская катастрофа

я передал второй экземпляр моего письма прямо в президиум. После окончания конференции мне предложили написать статью о вяземской оборонительной операции. Я сказал, что буду писать на основе архивных материалов. Главный редактор согласился, но предупредил, что эти материалы в военном отделе ЦК КПСС «будут изучать под микроскопом». Стало ясно — правдивую статью не пропустят.

Однако продолжим. Начиная с 6 октября, сведения о действиях противника и положении своих войск поступали нерегулярно. В штабе Западного фронта слабо знали обстановку и, соответственно, не могли доложить в Ставку что-нибудь определенное. Деятельность разведки, нацеленной в новом направлении — на восток, а также в сторону флангов, в должной мере не была организована. Оценка сил противника и его намерений осуществлялась на основе отрывочных сообщений и даже слухов. Все чаще в донесениях и сводках звучало: «Данных о положении частей нет, связи не имеем, высланы командиры для уточнения обстановки».

6.10 в 16.10 в штаб Западного фронта по телеграфу был передан запрос:

«Прошу принять записку генералу Соколовскому. 1081 приказал (видимо, этим позывным пользовался начальник Генштаба. — Л.Л.) дать объяснение о причинах несвоевременного представления Вами оперативных документов в Генштаб. И почему до сих пор от Вас нет оперативной сводки по состоянию на 10.006.10.41» [193]. Фронт и Ставка вынуждены были принимать решения, плохо зная обстановку. Совсем не случайно Сталин вызвал в Москву командующего Ленинградским фронтом Г.К. Жукова.

Судя по тексту оперсводки Генерального штаба № 216 на 20.00 7.10, информация от штабов фронтов и армий поступала туда с большим запозданием и не вполне соответствовала действительной обстановке. Было ясно, что отход армий Западного и Резервного фронтов продолжается, но о положении их соединений были только отрывочные сведения. Положение частей 19-й армии требовало уточнения. 20-я армия, прикрываясь с фронта арьергардами, продолжала отход на новый рубеж обороны. Противник на фронте армии активности не проявлял, воздействуя на отходящие колонны наших частей только авиацией.

Группа Болдина совместно с частью сил 32-й армии, в том числе с 143-й танковой бригадой, вели бой с частями противника, наступающими от района Холм-Жирковский в направлении Андреевское (13 км юго- восточнее Холм-Жирковский. — Л.Л.), Григорьевское, Шипулино (все пункты вдоль р. Вязьма. — Л.Л.). Главные силы группы совместно с частями 140-й сд 32-й армии вели бои в районах к югу от Ордылево, Белый Берег. Передовые отряды (вероятно, имелись в виду арьергарды. — Л.Л.) 101-й мсд, 152-й сд, 128-й и 126-й танковых бригад, прикрывающие главные силы, по явно устаревшим данным, находились еще на рубеже Холм-Жирковский, Игоревская, Яковская, то есть в 25–30 км от главных сил — западнее Днепра.

Особенно благостную картину нарисовал штаб Западного фронта о положении в районе Вязьмы. Оказывается, для обеспечения выхода войск фронта на новый рубеж обороны в районе ВЯЗЬМА сосредоточиваются управление 16-й армии и четыре дивизии со средствами усиления: 73, 50, 38 и 229-й сд. 73-я сд в 1.00 7.10 подходила к району ВЯЗЬМА, 50-я сд в 3.00 7.10 проходила рубеж ДУРОВО. Местонахождение 38-й и 229-й сд уточнялось. Связь с 16-й армией поддерживалась по радио. Уже сутки прошли, как противник ворвался в Вязьму, утром там сомкнулись танковые клещи Гота и Гепнера. Но в сводке упрямо утверждается: «Данные о наличии противника в районе Вязьмы не подтверждаются» (выделено мною. — Л.Л.)[194].

Нет, не зря Сталин послал в штаб фронта комиссию ГКО и Ставки!

Немецкая разведка, отслеживая важное направление вдоль автострады, установила, что здесь обороняется «сталинская» дивизия. На отчетных картах масштаба 1:1 000 000, где показывалось положение войск вермахта на советско-германском фронте на каждый день (Lage-Ost), немцы обычно (не всегда) указывали номера противостоящих соединений русских, при этом часто допуская ошибки. На трофейной отчетной карте на 7 октября, по которой генералы ОКВ ежедневно докладывали обстановку Гитлеру, рядом с номером 2-й советской стрелковой дивизии появилась пометка «2. (Stalin)» [195]. Эта пометка впоследствии сыграла свою зловещую роль в истории 2-й дивизии народного ополчения Сталинского района г. Москвы.

2-я стрелковая дивизия генерал-майора В.Ф. Вашкевича 6 октября получила приказ командующего 32 -й армией: прочно обороняя занимаемые позиции по Днепру, не допустить охвата противником своего правого фланга, а левый фланг, в связи с перегруппировкой 29-й стрелковой дивизии (бывшая 7-я дно), протянуть на юг до Дорогобужа. В итоге фронт обороны дивизии растянулся до 45 километров. Но основные силы дивизии по-прежнему прикрывали вяземское направление, седлая автостраду и железную дорогу Смоленск — Москва. Несмотря на прорыв противника севернее и захват им Вязьмы, дивизия продолжала удерживать занимаемый рубеж.

Уже трое суток дивизия пропускала через передний край обороны разного рода невооруженные тыловые части и учреждения фронта и армий, которые не всегда ждали указаний и разрешений на смену района дислокации. Это был первый признак назревающего общего отхода и хаоса. Затем появились и отходящие соединения и части 19-й и 20-й армий. Дивизии Ершакова и переданные ему в подчинение соединения 16-й армии отходили южнее автомагистрали. Переправившись через Днепр, отошедшие части занимали назначенные участки, приводили себя в порядок.

По рассказам ветеранов 120-го гап, полк начал отход без 1-го дивизиона, который присоединился к полку на подходе к Днепру. Реку перешли по понтонному мосту, предположительно у деревни Мосоловка (вероятно, Максимовка. — Л.Л.). При отходе не потеряли ни одного орудия. Полк двигался в указанный район, где он должен был поддерживать какую-то дивизию народного ополчения. Двигались без карт, по маршруту, начерченному на листке бумаги[196]. Продвигались со скоростью не более 6–10 км/час, так как дороги были забиты частями всех родов войск и тылами. В назначенном районе войск не оказалось. Лейтенант Н.В. Пясецкий, высланный командиром полка в разведку на мотоцикле, обогнал полк на 12–15 км и был обстрелян немцами недалеко от Вязьмы. На подходе к городу, когда были уже видны купола церквей, колонна полка была обстреляна пулеметным огнем из кирпичного двухэтажного дома. Было много убитых и раненых. Начальник штаба полка был ранен в ногу[197].

Вспоминает генерал Вашкевич:

«Рано утром 6 октября (во второй половине дня. — Л.Л.) в штаб дивизии сообщили, что Вязьма занята парашютным десантом противника. Для участия в его уничтожении была направлена самая подвижная часть дивизии — танкетный батальон. Когда он подошел к Вязьме, она была уже занята 46-м танковым корпусом врага.

6 и 7 октября прошли в стычках разведывательных подразделений и в отражении небольших разведывательных отрядов мотоциклистов противника, пытавшихся подойти к Днепру на участке дивизии. Со второй половины дня 7 октября наступила необычайная тишина. Шум боя затих на всех направлениях. Только около 17 часов к шоссейному мосту через Днепр подошла рота вражеских мотоциклистов. Она пыталась захватить мост и предотвратить его уничтожение. Саперы дивизии взорвали мост вместе с фашистской ротой[198].

<…> К вечеру того же дня за Днепр отошли еще три стрелковые дивизии и три артиллерийских полка усиления из состава 30-й армии. Эти войска составляли группу заместителя командующего Западным фронтом генерал-лейтенанта И.В. Болдина. Ни о составе, ни о численности войск, оказавшихся в полосе дивизии, а тем более об их боевых задачах мы не имели никакой информации. Знали лишь, что вся полоса дивизии до реки Вязьмы и восточнее ее заполнена советской пехотой, артиллерией и автотранспортом» [37].

Ставка рассчитывала, что Западному фронту удастся удержать хорошо подготовленный в инженерном отношении Ржевско-Вяземский рубеж, задержать продвижение противника и выиграть время для перегруппировки своих сил. Силы для его удержания были, но ими плохо распорядились. Взаимодействие войск Западного фронта с армиями второго эшелона Резервного организовано не было. Буденный все свое внимание сосредоточил на отражении удара в полосе 24-й, и 43-й армий, а затем вообще потерял управление войсками. Ограниченным силам 32-й армии в обстановке неразберихи не удалось ликвидировать захваченные немцами плацдармы. Вместо занятия и ведения упорной обороны войска 31-й армии по инерции продолжали заниматься перегруппировкой.