1941. Вяземская катастрофа

«[По] Вашему заданию вчера нашел Собенникова и Онуприенко (соответственно, командующие 43-й и 33-й армиями. — Л.Л.) районе Вязьмы. Изучив обстановку, установил, что Собенникову и Онуприенко нечем и некем управлять. У Собенникова осталась группа руководящих работников армейского аппарата. У Онуприенко из армейского аппарата никого нет. Где находятся соединения 43 и 33 армий, при всем желании установить не удалось. В направлении Гжатска текут транспорта и отдельные люди и мелкие группы людей этих армий. Проведенные мероприятия по задержанию отходящих [из] района Вязьмы, [в] целях создания отдельных отрядов, желательных результатов не дали.

На 12.00 7.10 Cобенников и Онуприенко находились районе Успенское юго-западнее Гжатска 70 км. [В] этом районе у Вырубова генералы Шуров и Таранович небольшим отрядом пехоты десятью орудиями заняли оборону переправы через реку Сежа. [С] прибытием [в] Успенское Собенникова поручил это ему. Противник к переправе не подходил.

Исходя из создавшейся обстановки, считаю необходимым Собенникова и Онуприенко оттянуть восточнее Гжатска, где они из отходящих людей могут создать ряд отрядов. Нахождение Собенникова и Онуприенко [в] районах не подчиненных им армий при отсутствии своих армий нецелесообразно.

Ваше решение прошу передать мне через начштаба Западного фронта Соколовского.

Генерал-лейтенант Богданов. 7.10. 18.00 г. Гжатск»[216].

Согласно оперсводке № 143 на 8.00 7.10: «Дивизии, входящие в состав 43-й армии, перестали организационно существовать. В распоряжении командира 149-й сд остался один саперный батальон. Положение остальных частей не установлено. Остатки 53-й сд и 145-й тбр в течение ночи 6.10 вели бой в районе Тетерино. Положение остальных дивизий неизвестно.

Командующий 33-й армией с группой офицеров прибыл в Гжатск. Положение дивизий и местонахождение штарма неизвестно»[217].

В то время, когда часть сил Резервного фронта продолжала вести бой, соединения 43-й и 33-й армий выходили из боя разрозненными группами, стремясь оторваться от противника. Остатки частей 8-й, 222-й сд и 144-й тбр в ночь с 6 на 7 октября находились в движении в район Семлево. Войска 24-й армии вели бои в полуокружении. Ее штаб находился в 9 км северо-восточнее Семлево. 10-я и 2-я танковые дивизии 40-го моторизованного корпуса противника, не встречая серьезного сопротивления, быстро продвигались к Вязьме. К исходу 7 октября брешь между Резервным и Брянским фронтами достигла 100–115 км.

Для восстановления связи с армиями в 14.30 7 октября штаб фронта выслал 10 делегатов на самолетах У-2. В 19.00 вернулся капитан Бурцев, летавший на поиск Ракутина. В районе юго-восточнее Вязьмы самолет был обстрелян, Бурцев ранен, самолет поврежден, но вернулся на свою базу. Остальные делегаты к 21.00 не вернулись[218]. К 22.00 7.10 связи с армиями по- прежнему не было. Части 24-й армии в это время вели бой в полуокружении. Известно было, что в ночь с 6 на 7 штаб Ракутина с 8-й, 222-й стрелковыми дивизиями и 144-й танковой бригадой находились в районе Молошино. Данных об остальных частях не было.

И вот в этой совершенно неясной обстановке Буденный 8 октября обратился в Ставку с просьбой выбросить с самолетов для 24-й армии продовольствие, горючее и боеприпасы, так как подать их автотранспортом невозможно. Он просил подать следующие грузы: 45-мм снаряды — 3500, 76-мм для полковых орудий — 1700, для дивизионных — 1600, для 122-мм гаубиц — 500, автобензина (тонн) — 70, продовольствия (тонн): сухарей — 20, соли — 2, сахара — 2, махорки — 1. Заявка была подана в 16.45. Условия выброски просили сообщить не позднее 22.00 8.10. Маршал совершенно не представлял возможности нашей транспортной авиации и всей сложности организации выброски такого количества грузов. Уж без сахара, махорки и соли можно было потерпеть. К тому же связи с Ракутиным установить не удалось, и фронт просит перенести выброску с 9 на 10 октября. Ни сахара, ни махорки Буденному так и не послали. Ставку в это время более заботило, куда и как подать горючее танковым бригадам Брянского фронта.

Из записи переговоров Анисова с начальником оперативного управления Западного фронта генералом Маландиным:

«Анисов: Самолеты связи, посланные нами к Ракутину 7 и 8.10, обратно не вернулись, и офицеры связи установленных сигналов о своем прибытии не дали.

Прошу также сообщить положение хотя бы в общих чертах Ваших центральных хозяйств.

Маландин: С Лукиным имели периодическую связь по радио. По отрывочным радиоданным видно, что Лукин со своим хозяйством продолжает отход на р. Днепр. Все три хозяйства (имеются в виду армии. — Л.Л.) уже переправились. Отход он прикрывает удержанием линии реки Вопец.

<…> Положение на фронте: противник своими подвижными частями из района Спас-Деменск, Холм-Жирковский достиг Вязьмы, отдельные группы танков ворвались в город. Район Вязьмы обороняется хозяйством Рокоссовского.

29, 22 армии планово отходят на указанный рубеж. По 20 армии данных не имеем. Только сегодня получили радиограмму об отходе четырех дивизий, но пока не успели изучить.

Одновременно с ударом на Вязьму противник ведет наступление из района Юхнов на Гжатск. В районе Гжатска идут бои. Меры по ликвидации наступающих групп противника принимаются <…>.

Прошу отвечать на вопросы:

Нельзя ли дать более точное положение соединений 20 армии. Только сейчас получили радиограмму от Ракутина, в которой он просит прикрыть истребительной авиацией, так как противник безнаказанно бомбит колонны и отходящие части. Из радиограммы можно установить, что в колоннах идут тыловые части и учреждения, головы которых в пунктах расположения второго эшелона Ракутина. Сами же части фиксирует на линии Дорогудь (так в тексте, правильно — Дорогобуж. — Л.Л.). В радиограмме не указано время положения частей и время подписи» [219] .

Переговоры закончились в 8.23 9.10.

Немецкая служба подслушивания перехватила радиограмму из штаба Ракутина:

«Командующий авиацией 24-й армией просит штаб ВВС Резервного фронта помощи горючим. Где командующий армией, он не знает. Отправка штаба командующего авиацией без горючего невозможна. Штаб ВВС фронта ответил, что в ближайшую и последующую ночь надо зажигать специальные огни для сбрасывания горючего или отправки самолетов с целью эвакуации».

К 9 октября оба фланга 24-й армии оказались открытыми, а пути отхода перерезаны противником. Командующий армией генерал К.И. Ракутин пропал без вести. Как оказалось впоследствии, он погиб у д. Подмошье (35 км северо-восточнее Ельни).

Положение войск Брянского фронта. 5 октября 1941 г. 18.35 Ставка утвердила доложенный Еременко план действий и предложенный им отвод 50-й армии на вторую полосу обороны к западу от Брянска. Согласно плану 3-я армия отводилась на 35–45 км на рубеж р. Десна, 13-я — на 100– 110 км на фронт Кокоревка (30 км восточнее Трубчевск), Крупец, Дмитриев-Льговский. При этом Ставка указала, что «общей целью действий войск фронта является, во-первых, отрезать прорвавшегося на Орел противника от его базы в районе Глухова и, во-вторых, прочно обеспечить за нами Брянск, Карачев»[220].

Советское командование, несмотря на тяжелое положение войск фронта, никак не могло решиться на оставление хорошо укрепленного с запада района Брянска. Ведь город с запада опоясывали три укрепленных обвода, усиленных заграждениями, в том числе и противотанковыми рвами на основных танкодоступных направлениях. Более того, Ставка по-прежнему рассчитывала (с подачи Еременко) ударом в тыл разгромить прорвавшуюся на Орел группировку противника. Таким образом, было принято паллиативное решение с расчетом, во-первых, удержать брянский промышленный район, во-вторых, изолировать группировку Гудериана, прорвавшуюся к Орлу, попутно удержав важную железнодорожную рокаду Брянск — Харьков.

Но немцы и не планировали прорывать оборону Брянска с запада, предпочтя осуществить двусторонний охват основных сил Брянского фронта с севера и юга. 2-я полевая армия М. Вейхса, используя успех 4-й танковой группы, соединениями 13-го армейского корпуса вышла к Сухиничи. Дивизии ее 43-го корпуса продолжали развивать наступление в направлении Людиново — Жиздра, стремясь охватить правый