которым я овладел только вчера. Вскоре должны проявиться и другие части Наследия. Во всяком случае, мы так думаем. Но я понятия не имею, какими именно они будут.
— Надеюсь, ты научишься становиться невидимым, — говорит Сэм.
— Мой дедушка мог. И все, чего он касался, тоже становилось невидимым.
— Серьезно?
— Да.
Он начинает смеяться.
— До сих пор не могу поверить, как вы вдвоем сами сумели доехать до Атенса, — говорит Генри. — Вы, парни, просто нечто. Когда мы остановились заправиться, я увидел, что номерные знаки уже четыре года как недействительны. Не представляю, как вас не остановили.
— Впредь можете рассчитывать на меня, — замечает Сэм. — Я сделаю все, чтобы помочь их остановить. Особенно потому, что, бьюсь об заклад, это они похитили моего отца.
— Спасибо, Сэм, — говорит Генри. — Самое важное, что ты можешь сделать, — это сохранить наш секрет. Если кто-нибудь еще узнает об этом, мы можем умереть.
— Не волнуйтесь. Я никому ничего не скажу. Не хочу, чтобы Джон испытывал на мне свои способности.
Мы смеемся, я еще раз благодарю Сэма, и он уезжает.
Мы с Генри входим в дом. Хотя я и спал по дороге обратно, я все равно чувствую себя измученным. Я ложусь на диван. Генри садится в кресло напротив.
— Сэм не проговорится, — говорю я.
Он не отвечает, уставившись в пол.
— Они не знают, что мы здесь, — замечаю я.
Он поднимает на меня глаза.
— Они не знают, — повторяю я. — Иначе они бы ехали за нами.
Он по-прежнему молчит. Я не выдерживаю.
— Я не уеду из Огайо из-за одних только подозрений.
Генри встает.
— Я рад, что у тебя появился друг. И я думаю, что Сара просто замечательная. Но мы не можем здесь оставаться. Я начинаю собираться, — заявляет он.
— Нет.
— Когда мы упакуемся, я пойду в город и куплю новый пикап. Нам надо убираться отсюда. Может, они и не следовали за нами, но они знают, что едва нас не поймали и что мы можем быть где-то поблизости. Я думаю, что человек, который позвонил в журнал, на самом деле схватил одного из них. Это и была его история: что он его схватил, пытал, пока тот не заговорил, а потом убил. Мы не знаем их технологию слежки, но не думаю, что у них уйдет много времени на то, чтобы нас найти. А когда они нас найдут, мы умрем. Твое Наследие проявляется, и ты становишься сильнее, но ты еще совсем не способен сражаться с ними.
Он выходит из комнаты. Я сажусь. Я не хочу уезжать. Впервые в жизни у меня появился настоящий друг. Друг, который знает, кто я, и не боится, и не думает, что я какой-то урод. Друг, который готов сражаться вместе со мной и идти на риск. И у меня есть девушка. Кто-то, кто хочет быть со мной, даже не зная, кто я. Кто-то, кто делает меня счастливым, ради кого я готов драться и идти на риск, чтобы защитить. Еще не все мое Наследие проявилось, но уже достаточно. Я справился с тремя взрослыми мужчинами. И у них не было против меня никаких шансов. Они были для меня как малые дети. Я мог делать с ними все, что захочу. Мы теперь знаем, что люди тоже умеют сражаться, захватывать могадорцев, причинять им вред и убивать. Если люди могут, то я уж точно смогу. Я не хочу уезжать. У меня есть друг и есть девушка. Я никуда не поеду.
Генри возвращается из своей комнаты. Он несет Лориенский Ларец, наше самое ценное имущество.
— Генри, — говорю я.
— Да?
— Мы никуда не едем.
— Едем.
— Можешь уезжать, если хочешь, а я буду жить у Сэма. Я не еду.
— Не тебе решать.
— Не мне? Я думал, это за мной охотятся. Я думал, что это я нахожусь в опасности. Ты мог бы уйти прямо сейчас, и могадорцы никогда не стали бы тебя искать. Ты мог бы прожить хорошую, долгую, нормальную жизнь. Ты мог бы делать все, что хочешь. Я не могу. Они всегда будут меня преследовать. Они всегда будут стараться найти меня и убить. Мне пятнадцать лет. Я уже не ребенок. И я принимаю решение.
Минуту он пристально смотрит на меня.
— Это была хорошая речь, но она ничего не меняет. Пакуй свои вещи. Мы уезжаем.
Я вытягиваю руку в направлении него и поднимаю его в воздух. Он настолько шокирован, что ничего не говорит. Я встаю и передвигаю его в угол комнаты ближе к потолку.
— Мы остаемся, — говорю я.
— Опусти меня, Джон.
— Опущу, когда ты согласишься остаться.
— Это слишком опасно.
— Мы этого не знаем. Они не в Парадайзе. Может, они и не представляют, где мы находимся.
— Опусти меня.
— Только после того, как ты согласишься остаться.
— ОПУСТИ МЕНЯ.
Я не отвечаю. Просто держу его там под потолком. Он борется, пытается оттолкнуться от стен и от потолка, но не может сдвинуться. Мои способности удерживают его на месте. Я чувствую себя сильным. Сильнее, чем когда-либо раньше в своей жизни. Я не поеду. Я не побегу. Я люблю свою жизнь в Парадайзе. Мне нравится, что у меня есть настоящий друг, и я люблю свою девушку. Я готов драться за то, что люблю, с могадорцами или с Генри.
— Ты знаешь, что не спустишься, пока я тебя не спущу.
— Ты ведешь себя, как ребенок.
— Нет, я веду себя как тот, кто начинает понимать, кто он и на что он способен.
— И ты действительно собираешься меня держать здесь наверху?
— Пока не усну или не устану, но когда отдохну, то опять это сделаю.
— Хорошо. Мы можем остаться. На определенных условиях.
— На каких?
— Опусти меня, и мы об этом поговорим.
Я опускаю его и ставлю на пол. Он обнимает меня. Я удивлен, я думал, он будет беситься. Он отпускает меня, и мы садимся на диван.
— Я горжусь, что ты так далеко продвинулся. Много лет я ждал и готовился к тому, что это произойдет, что твое Наследие придет. Ты знаешь, что цель всей моей жизни заключена в том, чтобы оберегать тебя и делать тебя сильным. Я бы никогда себе не простил, если бы с тобой что-то случилось. Если бы ты умер на моих глазах, не знаю, как бы я жил дальше. Со временем могадорцы доберутся до нас. И я хочу быть готовым встретиться с ними. Я не думаю, что ты сейчас готов, хотя ты думаешь иначе. Тебе еще надо пройти большой путь. Мы можем пока остаться здесь, если ты согласишься на то, чтобы главными были тренировки. Главнее Сары, главнее Сэма, главнее всего. И при первом признаке, что они поблизости или что они вышли на наш след, мы уезжаем безо всяких вопросов, безо всяких споров и без поднимания меня к потолку.
— Договорились, — отвечаю я и улыбаюсь.
