3. В случае даже немедленного ухода из этого района мы, возможно, подвергнемся преследованию и атаке со стороны сил противника. Но, если начать отход немедленно, мы сумеем пройти далеко на север, прежде чем противник сможет нас атаковать.
Таким образом предоставляется возможность заманить противника в зону действия нашей авиации, базирующейся на Рабауле».
Штаб Микавы ликовал. Была одержана крупная победа, причем без каких-либо потерь. Стратегия Императорского флота, основанная на ночных сражениях, полностью оправдала себя, превзойдя все ожидания. На всех японских кораблях было всего 35 убитых и 51 раненый.
Некоторые корабли вообще не понесли потерь в личном составе. Боевые повреждения оказались ничтожно малыми:
На «Чокай сгорела штурманская рубка, на крейсере «Аоба» – разбит один из торпедных аппаратов, на крейсере «Кунугаса» было несколько I попаданий в машинное отделение и повреждена шкиперская кладовая. Один из гидросамолетов тяжелого крейсера «Како» утонул вместе с экипажем. И это было все.
Решение штаба было представлено адмиралу Микава в течение трех минут, и адмирал решил следовать ему, не искушая более судьбу.
В 02:33 сигналом с флагманского корабля соединения был передан приказ всем:
«Соединение начинает отход». И минуту спустя: «Построиться в кильватерную колонну. Курс 320 градусов, скорость 30 узлов».
Глава 13
Ровным счетом ничего не зная о случившемся, адмирал Кратчли возвращался на свой флагманский крейсер «Австралия».
«Я совершенно ничего не знал ни о развернувшемся сражении, ни о составе сил противника», – говорил позднее Кратчли.
Ночь полного хаоса, ночь полная ужасов!
Так она и шла от одной грубейшей ошибки к другой. Даже когда расстреливали его корабли, адмирал Кратчли спокойно руководил расстановкой эсминцев у Гуадалканала.
В 01:45 адмирал видел вспышки в районе нахождения его соединения, но решил, что это самолеты противника освещают поверхность моря.
Затем Кратчли увидел вспышки на юге и расценил это как стрельбу зенитных орудий кораблей по обнаруженному самолету. Даже услышав через несколько минут гром орудий главного калибра, адмирал Кратчли не придал этому никакого значения.
Через сорок минут австралийский генерал вновь стал разглядывать горизонт. Там действительно шла уж очень сильная стрельба.
Кратчли поднялся на мостик «Австралии», приказав включить аппаратуру межкорабельной связи и в 02:26 связался с крейсером «Чикаго»;
«Вы что, ведете бой?»
Капитан 1 ранга Бод, у крейсера которого почти оторвало нос, дал ответ, который мог бы служить абсолютным рекордом по преуменьшению случившегося.
«Бой был, но сейчас уже все кончилось».
Кратчли переадресовал запрос крейсеру «Сан-Жуан», на котором держал флаг контр-адмирал Норманн Скотт.
Соединение Скотта, патрулировавшее между Гуадалканалом и островом Тулаги, не принимало участие в сражении, и Скотт ничего не знал о случившемся.
Он слышал раскаты орудийной стрельбы, но не получая никаких приказов от командования, не счел для себя возможным по собственной инициативе перейти в район боевых действий. Поэтому Скотт ответил на запрос:
«Наше соединение не принимало участия в бою. Все происходило где-то между островами Флорида и Саво».
Кратчли несколько раз вызывал на связь «Винсенес», затем – «Куинси» и «Асторию»… Молчание. Тогда он снова вызвал «Чикаго» и потребовал доложить обстановку.
«Мы сейчас движемся по проливу Лунго, – доложил Бод, – «Чикаго» находится южнее острова Саво. Поврежден торпедой в носовой части. Корабли противника ведут огонь в южном направлении».
Адмиральская борода встала дыбом.
Голос капитана I ранга Бода продолжал деловито потрескивать в эфире:
«Канберра» горит по пеленгу 50 градусов в пяти милях от Саво. Возле нее находятся два эсминца».
Кратчи немедленно переадресовал эти новости адмиралу Тэрнеру, находившемуся на своем флагманском корабле «Маккаули» и изнывавшему от недостатка информации о происходящем.
Генерал Вандергрифт, находившийся на минзаге «Саутярд», тоже хотел бы знать больше о происходивших в ночи событиях. Он связался со своим командным пунктом, запросив у него полную информацию.
Там уже получили сообщение от Тэрнера, но решив, что генерала интересует обстановка на плацдарме высадки, кратко доложили:
«Противник ведет сильный огонь на участке «Красный».
«Что на море?» – спросил генерал.
На его КП обстановку на море не знали.
Радист морской пехоты попытался связаться с флагманским кораблем, чтобы получить более подробные сведения, но флагман молчал.
Тем временем адмиралы Тэрнер и Кратчли пытались разобраться, кто же стрелял на юге и по кому? Куда подевались патрульные эсминцы «Ральф Талбот» и «Блю»? Что случилось с радиолокаторами на этих кораблях?
На самом же деле смерть разминулась с эсминцем «Блю» на расстоянии менее 3000 метров!
Командир эсминца капитан 3 ранга Уильяме нес сторожевое охранение к западу от острова Саво, двигаясь курсами 51 градус – 321 градус со скоростью 12 узлов.
В полночь в вахтенном журнале эсминца было записано:
«Рваная облачность. Ветер 4 узла с северо-востока. Море спокойно. Видимость три мили. Безлунно». И больше ничего.
Корабельный радиолокатор работал достаточно хорошо. Однажды был даже обнаружен японский разведывательный самолет над островом Саво, а кто-то из сигнальщиков утверждал, что видел этот самолет визуально.
Позднее с эсминца обнаружили сначала вспышки осветительных снарядов, а затем – вспышки орудий корабельной артиллерии.
Капитан 3 ранга Уильямс не мог себе представить, что бы все это значило? Если это противник – а, очевидно, так оно и было – тогда логично сделать вывод, что японские корабли появились совсем с другой стороны, чем их ожидали. Не могли же они пройти незамеченными через зону I патрулирования!
«А может быть, все-таки прошли?»
Нет, не может быть, вахту у радиолокатора нес самый лучший специалист. Более того Уильямс был предупрежден, что корабли противника движутся к проливу Саво. Поэтому его корабль и нес здесь сторожевую службу…
Микава и весь его штаб затаили дыхание, когда японское соединение проходило вблизи эсминца Уильямса.
Сотня орудийных стволов была нацелена на ничего не подозревающий кораблик, готовые пустить его ко дну при первых же признаках того, что он их обнаружил.
