большими кулаками. Мои руки застрахованы на миллион баксов. Они дают мне кусок хлеба, но у меня есть приятели, которые применяют кулаки для…
– Постой, помедленней. Я не успеваю ухватить твою мысль.
– Приходится торопиться. Леди «Вью» вернется через пару минут и засунет нос в наши дела. Нужно брать быка за рога, пока не поздно. Он все еще владеет клубом на Одиннадцатой улице?
– Да. – Она сказала наобум, не имея понятия, о чем говорит Мимс. Может, да, а может, нет. Что-то он путает, но ярость у него неподдельная. Она понимала такую ярость – она нарастает, как внутри вулкана, и вдруг со всей силой выплескивается наружу. Если Мимс думает, что она плачет из-за Форги и это поможет что-нибудь выяснить, стоит ему подыграть.
– Он негодяй.
– Так оно и есть, детка.
– Что он сделал тебе?
Мимс опять неприятно обнажил зубы.
– Можно сказать, я работал тоже на него… в каком-то роде. Модели. Он их любит. Я их знаю. Я им помогаю. Я вывожу их в большой мир – в фотостудии, журналы, в телерекламу… – Он помолчал. – Я знакомлю их с большими людьми, у которых много денег – как мистер Борис Бакстер. – Он нахмурился, будто пытаясь что-то вспомнить, и добавил с упреком: – Как ты думаешь, девочка моя, почему я думал проделать это и с тобой, когда мы впервые встретились?..
– Почему? – Алекса знала ответ, но все равно спросила.
– Он хорошо платил. Он платил за рекомендации, за то, что я приводил их ему сам… Чем лучше девочка, тем больше я брал. – За разговором он продолжал работать с гримом, пудрой и кремами. – Почему такой черномазый, как я, тоже не может иметь денег? Не жалкие почасовые в студиях, а нормальные – купить «мерседес», дорогое пальто с мехом на холод. Модели, которые ему нравились, совершали поездку в большой город Нью-Йорк, в клуб на Одиннадцатой улице. Но он подставил меня. Как он меня подставил! – Это был другой Мимс, опасный и грозный.
Алекса больше не смотрела на него. Это было слишком страшно. Она смотрела в зеркало, ничего перед собой не видя.
– Хорошо-хорошо. Он подставил тебя. Ну и как же?
Мимс сцепил свои бесценные руки:
– Одна моя знакомая покончила с собой из-за этого подонка. Это отпугнуло всех остальных. Он не заплатил и обвинил меня, что больше никого не привожу… начать с того, что он должен мне пятьдесят тысяч. Эта идея «Вечной Молодости» сидела в нем уже давно. Он построил всю эту империю, крошка… – Алексе опять стало нехорошо от того, как он копирует Пенелопу. – Ты была далеко не первой музой. Он открыл кабинеты по омоложению по всему штату, потом в других штатах, каждый на короткое время…
Кровь бросилась Алексе в лицо. Даже под слоем косметики ее отражение изменило цвет и вид.
Неожиданно Мимс наклонился над ней и резко повернул голову Алексы к себе.
Он зашептал, но так страшно, что лучше бы закричал:
– Он убил моего братишку, он был совсем ребенок… ему и двенадцати не было, понимаешь? Прикончил и смылся… и свидетелей нет… – Шепот перешел в хрип, черные глаза широко раскрылись.
– Зачем ты все это мне говоришь?
Мимс встал.
– С тех пор я везде ищу этого урода. Он пропал, испарился, и началось самое веселое. Мне стали звонить крошки, с которыми он развлекался – с кем просто секс, а с кем – «эксперименты с формулами». Я ищу сукиного сына два года. И вот мне повезло. Я тогда работал в Париже. Увидел фотографию в «Ола», это был он – хоть и спрятал пол-лица за какой-то герцогиней. Это лицо не забудешь, пусть у него и новое имя. «По слухам, это он стоит за новой мощной компанией «Дэви». Так писал «Ола». И что, ты думаешь, я скоро узнаю из «Моделс Шоукейс»? Что маленькую Алексу Кэла Робинсона выбрали Лицом Вечной Молодости… И мне показалось, что Иегова решил, что пора дать мне отдохнуть. Время собирать камни и отомстить…
– Так почему ты не пошел прямо в клуб на Одиннадцатой улице?
– Я пошел. Да. Я иду. На двери там только маленькая табличка. Написано «Медицинский кабинет», и все. На окнах решетки. И один чертов пес выставляет в окно клыки, но никогда никого не бывает. Мои друзья проверяли. Ждали его там, и ни он, ни кто другой не появился. Это единственная зацепка, единственный адрес, который у меня был – до того как появилась связь через тебя. – Мимс снова оскалился. – Это там я с ним встречался, когда попадалась женщина, которая могла ему понравиться. Но говорю тебе, это было несколько лет назад. Я хочу быть уверен. Неохота вламываться и ничего не найти…
Алекса опешила. Но Пенелопа ничего не заметила. Она вбежала, напевая тонким высоким голосом:
– Купи меня, купи меня, можно заодно и бутылочку «Дэви», и останешься молодой навсегда… – То, что она несла в руке, подозрительно напоминало обрубок красного кабеля. И Алекса, и Мимс не стали его комментировать, когда Пен начала закручивать его вокруг ее шеи. Что бы ни решила Пен повесить ей на шею, Алексу это совсем не трогало – если только она не будет затягивать провод.
Боль, причиненная Марком, отступала. Через зеркало Алекса подмигнула Мимсу. Он не видел ее, но она подумала, что, может быть, Иегова решил, что и ей пора передохнуть. Как всегда, не прошло и полгода, как Пенелопа наконец разрешила ей предстать перед камерой. Фотограф усадил ее на табуретку и устало сказал:
– Как ты думаешь, мы успеем все снять, пока тебе не исполнится двадцать пять? – Так же спокойно он встал и медленно вышел в коридор.
– Дик, дорогой, я только хотела сказать… – И Пенелопа рванулась за ним.
Мимс быстро прикрыл дверь. Первый раз за час они остались вдвоем.
