взбираются на огромную высоту, и некоторые из них достигают озер в Швейцарских Альпах. А знаете, как это высоко? Девятьсот метров над уровнем моря!
— У них, должно быть, очень цепкие ноги, раз они карабкаются по скалам. Одно вот не пойму — как они это время живут без воды? — спросил я.
— У них же нет ног, чудак, это раз. А во-вторых, они могут долгое время обходиться без воды, как и верблюды. Ночью угри ползут по мокрой росистой траве, а днем смачивают жабры запасами воды, которая у них есть внутри.
— Итак, моя загадка разгадана,— начал было я, но в этот момент почувствовал, что леска моя дрогнула.
Это Угорь, увлекшись разговором, попался на крючок. Что же я должен был сделать, как не освободить его? Ведь он так интересно разгадал мою загадку! Я снял его осторожно с крючка и пустил обратно в воду.
Кроме того, на нем был серебряный свадебный наряд...
XIX. КОШМАРНЫЙ СОН
Я как раз обдумывал, у кого бы еще взять интервью, когда в комнату вошел редактор.
— Сегодня Новый год, и я разрешаю вам не работать,— сказал он.
— Спасибо, шеф,— поблагодарил я.
После сытного новогоднего пудинга меня сморила дремота, и я заснул. Но, увы, мне снилось, что я снова беру интервью у животных, которые пришли попрощаться со мной и еще раз напомнить о себе.
В окно прыгнула Кенгуру.
— Не забудьте,— сказала она, — наши дети рождаются крошечными, как сустав вашего мизинца, и весят не больше тридцати граммов. Совсем маленькие, а без посторонней помощи забираются ко мне в сумку! Но вот вырастут и легко перепрыгнут через двухметровый забор.
Внезапно откуда-то сверху раздался голос Летучей Мыши.
— Во время полета, который мы совершаем со скоростью сорок километров в час, наши детки крепко держатся за нас. Ученые считают, что мы — это первые пассажирские самолеты. Когда нам залепили глаза воском, наши особые «радары» помогли нам избежать столкновения с деревьями и проводами.
— Подумаешь, радар,— пробурчал Осьминог, подперев свое лицо восемью руками.— Мы изобрели дымовую завесу и реактивный двигатель.— Сказав это, он высосал всю воду из графина редактора и, выпустив ее мощной струей, шлепнулся о стену и повис на присосках. Потом принял цвет стены и спрятался за чернильной завесой.
Кто-то услужливо протянул ему чернильницу редактора, чтобы он пополнил запас чернил.
— Подумаешь, устрашил! — воскликнул Кузнечик и подскочил до потолка.— С нами никто не сравнится! Если наша двоюродная сестра-саранча отложит миллиарды яичек на гектаре земли, то новые полчища саранчи смогут уничтожить урожаи, остановить поезда, затмить солнце и погасить огонь, который зажгут люди, чтобы их уничтожить.
— Но я никому не позволю это сделать,— квакнула Лягушка и, высунув длинный язык, проглотила Кузнечика.— Ах, как вкусно! — облизываясь, продолжала она.— Ваши рассказы меня не удивляют. Вот посмотрели бы вы на южноамериканских жаб. Они заглатывают крыс и птиц целиком, а южноамериканские лягушки носят яйца во рту до тех пор, пока из них не вылупятся головастики.
— Нашла чем хвастаться! — выкрикнула Блоха и со злостью посмотрела на Кита, который загораживал ей всех присутствующих. — Я хочу вам напомнить, что многие блохи прославились своими выступлениями в королевских дворцах. Дрессированные блохи вращали карусели, их запрягали в крошечные кареты и колесницы. Правда, на блошиный цирк надо было смотреть через увеличительное стекло.
— Слова бьют из вас фонтаном,— сказал Кит, выдохнув фонтан воды, который насквозь пробил потолок и разбил огромную люстру.— Вы слишком малы, чтобы на вас обращали внимание. У нас одни только зубы весят полтора килограмма каждый. А наши дети! Некоторые из них достигают десяти метров в длину. Между прочим, каждые тридцать сантиметров тела кита весят полторы тонны. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мы на обед съедаем две тонны креветок. Кроме того, не забывайте, что когда-то мы были сухопутными существами, и у нас до сих пор имеются остатки задних ног. Ведь мы не рыбы, а теплокровные животные.
— Да вы еще к тому же и хвастун,— съязвил Крокодил.— Подумаешь, такой здоровенный детина, а питается одними креветками. Маменькин сынок! Насколько мы меньше вас, а съесть можем целиком лошадь или корову. Не побрезгуем и летучей мышью, когда она спускается к воде, чтобы напиться. Мы жестокие и злые, но птичке-зубочистке разрешаем залетать к нам в пасть, чтобы почистить зубы. Правда, мы льем крокодиловы слезы, но лишь для того, чтобы промыть себе глаза. И еще вот что! Вы не должны путать нас с аллигаторами, этими робкими существами,— поспешно добавил он.— Они меньше нас, не едят людей и живут в Америке и Китае. Мы же обитаем в Азии, Австралии, Африке и в странах Тихого океана.
— Там всюду жарко,— прокрякал Пингвин и, переваливаясь из стороны в сторону, маленькими шажками подошел поближе.— В тех местах, где живем мы, вы замерзли бы,— сказал он Крокодилу.— Ведь вы хладнокровные твари. Мы кладем лишь одно яйцо, которое высиживаем в гнездах, сделанных из палок и камней. И не сходим с гнезда даже в самую страшную пургу. Иногда нас засыпает снегом. А когда наши дети замерзают и гибнут, осиротевшие матери пытаются стащить яйцо у соседок. Когда же дети подрастают, их оставляют на попечение бабушек, и малыши так наедаются, что не могут подняться с земли. Пингвины, как и люди, выходят на прогулки целыми семьями и бесплатно катаются на льдинах и купаются в воде до темноты.
— А почему вы не носите с собой фонаря? — спросил Светлячок.— С помощью особых химических веществ и рефлекторов, которые находятся у нас внутри, наши лампочки светят через прозрачную кожу. Это очень удобно. Одни светлячки имеют целую гирлянду фонариков, другие — два ярких прожектора, иногда не белого, а зеленого цвета, третьи имеют желтый фонарь на хвосте для взлета и посадки, У нашего бразильского родственника, который всю жизнь считается белой гусеницей, много зеленых лампочек по бокам. А спереди одна красная. Он выключает свои лампочки все вместе или поодиночке. А черви-светлячки очень любят светить, лежа в сырой траве.
Услыхав слово «червяк», в разговор вступил дождевой Червь.
— Они вовсе не настоящие черви,— сказал он извиваясь. — И вообще вы, светлячки, просто рой веселых искр.
— Тс-с-с-с,— прошипела Змея.— Все вы, черви, похожи друг на друга. А вот о нас этого не скажешь. Среди нас есть две тысячи разновидностей: удавы длиной десять метров и гадюки всего лишь тридцать сантиметров. Некоторые змеи скользят по воздуху; рогатые гадюки носят на голове рога; бородавчатые змеи напоминают хобот слона; в море живут змеи, которые никогда не покидают воду; гадюка Рассела жалит в прыжке, а гадюка-дутыш раздувается до огромных размеров. Вы только посмотрите, какой красивый и разнообразный рисунок на нашей коже!
— Ну уж позвольте,— обиженно произнесла Бабочка.— Нет более прекрасных и нежных тонов, чем на наших крыльях.
— Вы прекрасны, но живете всего несколько дней,— пропищал Муравей.— А у муравьев долгая и интересная жизнь. Мы боремся с бандитами и убийцами, которые всегда готовы напасть на нас. Одни муравьи утаскивают в рабство других, а некоторые муравьи уничтожают целые города. У нас есть свои любимые насекомые и коровы, которых мы пасем, доим, а по ночам загоняем в хлев. Я уж не говорю о том, какие мы работяги.
— Это вы-то работяги! — прожужжала Пчела.
Не знаю, откуда она взялась, я ее видел впервые.
— Вот мы действительно работаем. Наши крылья делают тысячи взмахов в минуту, но через несколько недель они отваливаются, и тогда мы падаем на землю и разбиваемся. Чтобы набрать четыреста граммов меда, одна пчела столько тратит энергии, что могла бы два раза облететь вокруг Земли. Только пчела- медонос знает секрет, как собрать нектар из цветов и сотворить из него мед. Но вот уж если мы кого-нибудь
