древняя старуха. Она даже не повернулась на стук двери, продолжая вглядываться в лицо девочки, свернувшейся в клубочек под одеялом.
Морфо потянул Блейда к тюфяку.
— Это моя дочь, — произнес он. — Её зовут Нанти. Она умирает, Блейд. Я думаю, она умрет, если ты не сможешь ей помочь. Я этого сделать уже не в силах И она, — он указал на старуху, тоже. Больше мне не к кому обратиться… только к тебе, Блейд. Только к тебе…
Вцепившись в рукав дохи, гном умоляюще заглядывал Блейду в глаза, растягивая губы в своей пугающей улыбке, блестящие слезинки катились по его покрытому морщинками искалеченному лицу.
Жалость и сознание собственного бессилия одновременно нахлынули на разведчика, теперь он понимал, что скрывала от него Садда. Но это сейчас было не важно; другое дело — чем он может помочь ребенку? Ведь он не врач…
Блейд успокаивающе похлопал Морфо по плечу.
— Не ожидай от меня чудес, приятель, но я постараюсь сделать все, что смогу. Когда она заболела?
— Пять дней назад. Как раз перед тем, как мы подошли к леднику. Это лихорадка. Она вся горит.
Блейд наклонился над постелью. Старуха, вытиравшая лицо ребенка влажной тряпкой, отодвинулась. С пронзительной остротой ощущая свою беспомощность, разведчик положил руку на пылающий лоб девочки; несмотря на высокую температуру, она не хрипела и не задыхалась. Блейд снял с нее тяжелый тулуп и приложил ухо к груди. Её кожа была совсем светлой, почти как у катайцев, крохотные полушария только начинали наливаться.
Девочка дышала ровно и глубоко, но тело её пылало как печка. Надо что-то делать, недуг не уйдет сам собой. Он укрыл её и повернулся к Морфо.
— Я сначала подумал, что она простудилась, — встревоженно затараторил гном, — но теперь я уверен, что это лихорадка. Никогда раньше не видел такого сильного приступа! Ты можешь помочь ей, сир Блейд?
Разведчик откинул прядь темных волос с высокого лба ребенка. Нет, тут явно чувствовалась катайская кровь; её можно было угадать в чертах лица — впрочем, как и кровь другой половины. Носик девочки оказался прямым, а не курносым, как у монгов. Пухлый, похожий на бутон розы, рот тоже не вызывал сомнений, хотя мягкие алые губы сейчас поблекли и потрескались. Вот только глаза у нее были совершенно особенные, своими миндалевидными, не похожими ни на круглые глаза серендинцев, ни на узкие щелочки, украшавшие физиономию её отца.
В этот момент веки девочки приподнялись, и Блейд почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Её зрачки были зелеными! Совсем как у Лали! Но куда же исчезла пленительная нефритовая глубина очей маленькой императрицы? Девочка, ощутив присутствие незнакомца, повела рукой в воздухе. Она слепая! — догадался Блейд.
Маленькая ручка коснулась его бороды
— Отец, где ты? — позвала девочка. — Кто пришел с тобой?
Морфо наклонился к тюфячку и поцеловал её щеку.
— Я здесь мое солнышко. Со мной пришел друг. Он тебя вылечит.
Тонкие пальчики пробежали по лицу Блейда, дотронулись до его губ, носа и задержались на остриженной бороде. Внезапно девочка улыбнулась.
— Мне нравится твой друг, отец. Он хороший.
Блейду сдавило грудь, глаза его потемнели, сострадание погасило всплеск раздражительности. Но что ему теперь делать?
Нанти перестала ощупывать его и протянула руки отцу. Морфо подхватил их и крепко прижал к своим залитым слезами щекам.
— Да, лапушка. Мой друг очень хороший. Он поставит тебя на ноги, — гном уставился на Блейда, в глазах его читалась лишь невысказанная боль.
Разведчик коротко кивнул и отвернулся, не в силах смотреть на эту душераздирающую сцену
— Я сделаю все, что смогу, — повторил он. — Сколько ей лет?
Девочка снова потеряла сознание, и карлик осторожно опустил её руки на одеяло.
— Двенадцать. Она уже вполне подходит для того, чтобы выйти замуж, и для…
Ему не нужно было завершать фразу; разведчик прекрасно понял, для чего еще она вполне подходит.
Блейд выпрямился, почесал давно немытую голову и произнес:
— Мы должны сбить у нее жар. Иначе она действительно умрет.
— Как, Блейд? Как?
Минуту он молча хмурился. Действительно — как? Потом смутное воспоминание превратилось в четкий, ясный образ, теперь он знал, что ему делать.
Он принялся озираться по сторонам в поисках необходимой ему вещи. Дряхлая старуха скорчилась в одном из углов фургона, лицо её было бессмысленным и пустым. Сколько смертей она, наверно, уже повидала на своем веку!
— Нам нужны сосуды, чтобы принести снег. Тут есть чтонибудь подходящее?
— Несколько глиняных мисок… но лучше взять плетеные корзины для навоза.
— Тогда пошли, малыш. Не стоит терять времени.
Они выбрались наружу, и ветер, триумфально взвыв, засыпал их снегом.
Морфо снял с одного из фургонов несколько больших корзин. Блейд присел на корточки и стал голыми руками нагребать в них снег.
— Я никогда бы не додумался сделать такую простую вещь, — Морфо пока удавалось перекрикивать ветер. — Конечно, ведь я всего лишь королевский болван…
Набив корзины, они возвратились в фургон, и Блейд тут же выгнал Морфо на улицу еще за одной порцией снега. Когда дверь за ним захлопнулась, он мысленно пожелал себе удачи и принялся раздевать девочку.
Для двенадцатилетней она действительно была хорошо развита, видимо, кровь монгов возобладала. Но стройные маленькие ножки явно достались ей от матери.
Блейд махнул рукой старухе, и они начали обкладывать пылающее тельце комками снега.
Морфо притащил еще одну полную корзину, и разведчик высыпал все её содержимое на плоский живот Нанти.
— Еще! — он вернул карлику плетенку.
Через пару минут все тело девочки было покрыто слоем снега. Старуха вновь забилась в угол, а Блейд и Морфо уселись на полу.
Блейд посматривал на белое, как бумага, но такое милое личико Нанти, и ему вдруг стало казаться, что она уже умерла. Потом его взгляд спустился ниже, и он облегченно вздохнул, заметив, как поднимается и опадает снежный ком у нее на груди.
— Она не замерзнет? — обеспокоенно спросил Морфо.
— Если мы оставим компресс надолго то, конечно, замерзнет, — ответил Блейд. — Этого делать нельзя. Как только ей станет холодно, нам придется нагреть фургон, и побыстрее. Ты представляешь, как это сделать?
Морфо щелкнул пальцами, старуха вытащила на свет божий какой-то странный неуклюжий предмет, напоминающий жаровню.
— Когда ты скажешь, — объяснил гном, — мы разожжем огонь и станет тепло.
Блейд скептически поглядел на эту колченогую помесь табуретки с примусом и покачал головой.
— Ладно, годится. Только разыщи несколько теплых одеял. Нужно будет хорошенько закутать ее, когда спадет жар.
— Сейчас, — Морфо съежился рядом с постелью. — Знаешь, Блейд… Она — все, что у меня есть в этом мире…
Разведчик бросил на него пронзительный взгляд.
— Ты хорошо её спрятал, ничего не скажешь.
— Да. Я живу в постоянном страхе что Кхад проведает о ней. Я слишком хорошо его знаю. Слепота
