нравятся. Вот Сармакид — то, что надо! Согласен?
— Ничего не стану обещать, Моканас, — ответил Блейд, — но тайриота узнает о тебе. А сейчас расскажи-ка, что ты придумал.
Фадрант скосил заплывшие жиром глазки на ряды каменных хижин, тянувшиеся вдоль озерного берега. Сейчас над плацем поднимались клубы пыли — видно, бойцы начали разминку.
— Идем, — мотнул он головой. — Я проголодался и хочу пить. Поговорим по дороге, — и Моканас тронулся с места.
Блейд шагал рядом с ним, не забывая выдерживать дистанцию в пару ярдов. Покосившись на него, толстяк ткнул рукой в сторону лагеря. У его западной окраины торчал сигнальный столб с тремя поперечинами, на которых полоскались разноцветные флажки.
— Это Экебус, — пояснил фадрант. — Передает весть из Барракида… дожидается за озером со своими людьми. Хочет знать, как идут дела.
Блейду пришлось поверить на слово, так как читать сигналы он не умел. Видимо, принятое сообщение полагалось повторить.
Моканас снова пригляделся к пестрым флажкам и заметил:
— Все сделаем нынче ночью. Тут намечается маленькая драка… с десятком негодяев из бывших разбойников… решили зарезать меня и утечь в горы… — фадрант ухмыльнулся. — Бунт этот — моих рук дело! Почитай, каждый пятый в лагере — мой шпион… А знаешь, кто главный бунтовщик? — Он сделал многозначительную паузу. — Ты!
— Я?
— Само собой. В свалке тебя и прикончили бы… Экебус со своим отрядом стоит неподалеку, как услышит шум, тут же примчится помогать… Вот так-то! Отличный план, а?
Блейд кивнул.
— Был отличным. Пока ты мне все не рассказал.
— Ясное дело. Но теперь я придумал кое-что получше. Я скажу тебе, где затаился Экебус, и ты его прирежешь. Проще некуда. На мечах он для тебя не соперник.
Блейд помолчал, подумал и снова кивнул.
— Ладно, Моканас. Я только одного не понимаю — откуда Экебус все разузнал про меня и Зену? Кто донес ему, что я в Барракиде?
Жирный фадрант озадаченно посмотрел на спутника:
— А что ж тут непонятного, приятель? Флаги, конечно. Новости уже разошлись по всей Сарме. Когда пропала молодая тайриота, из крепости на берегу капидов послали сообщение в Сармакид, владычице Пфире. Потом из столицы пришел приказ начать поиски. Ну, а когда тайриота объявилась здесь, я сразу же сообщил в Сармакид и, как положено, Экебусу. С тех пор он каждый день требует сведений о тебе. Все очень просто.
Да, все очень просто, подумал Блейд. Значит, когда Зена добралась до столицы, ее мать уже все знала. Возможно даже, к фактам добавили немного лжи… Зене пришлось нелегко!
Флаги на мачтах… Эта примитивная форма связи действовала почти со скоростью телеграфа! Пожалуй, не стоит недооценивать сармийцев, решил Блейд, ощущая смутную тревогу. Неужели он теряет контроль над ситуацией? Это ему совсем не нравилось. Он предпочел бы руководствоваться собственным планом, а не подсказками Моканаса.
— Да, кстати, — добавил толстый фадрант, — все, понимаешь ли, может случиться. И если Бек будет милостив к Экебусу, мне придется поклясться, что именно ты — зачинщик бунта.
Глава 7
Блейд не испытывал доверия к Моканасу. Даже когда жирный фадрант выдал ему тяжелый боевой меч и окованный бронзой щит, предчувствие беды не покинуло разведчика. Слишком ненадежным союзником казался этот правитель Барракида! Но отступать было поздно. Если Экебус что-то заподозрил насчет него и Зены, то придется нанести упреждающий удар. В любой реальности Измерения Икс смерть, увечье или плен грозили ему каждую минуту, и только дерзость и быстрота могли вовремя отвести угрозу.
Под буро-красной сармийской луной разведчик крался к узкой лощинке на берегу Патта, где, по словам Моканаса, должен был поджидать со своими людьми Экебус. Спускаясь вниз с мечом наголо, он вдруг почувствовал смутное сомнение. Ни тихого лязга оружия, ни пофыркивания лошадей, ничего… Минут через десять Блейд уже знал наверняка, что интуиция его не обманула — овраг был пуст. Он прошел лощину насквозь и теперь опять стоял на равнине; впереди, в слабом лунном свете, лежала поверхность озера, справа виднелись силуэты виселиц и каменная громада изваяния Бек-Тора.
Жирный фадрант говорил ему:
— Экебус затаится в овраге и будет ждать сигнала; его люди оцепят лагерь со стороны степи. Когда поднимется шум, один из моих шпионов подбросит тебе меч. Тут я подам сигнал, и Экебус нагрянет наводить порядок. Тебя прикончат по-тихому, а я засвидетельствую, что чужеземный воин затевал мятеж. Вот так-то, приятель. Но коли ты зарежешь Экебуса, мы все перевернем в другую сторону. Его солдат можно не опасаться — они повинуются старшему военачальнику, а старшим буду я.
План казался простым и логичным, но овраг был пуст. Блейд влез на камень и начал разглядывать лагерь.
Там царили тишина и темнота, лишь в самом большом строении, где обитал толстый фадрант, светилось окно. На миг разведчика кольнула мысль о Пелопсе; наверно, маленький учитель проснулся и теперь тихонько плачет, уткнувшись лицом в матрац. Бедный маленький трусливый человечек! Боится собственной тени… Как он отговаривал хозяина от этой ночной эскапады!
— Тебе подстроили ловушку! — кричал Пелопс, когда Блейд посвятил его в свои планы. — Поверь мне, сьон! Вспомни, я был учителем во дворце и кое-что знаю. Экебус — властолюбец и хитрец, сама владычица Пфира опасается его! И они с Моканасом всегда друг друга недолюбливали… Моканас выбился в фадранты из низов, а Экебус — человек благородного сословия… И я не верю, что он забыл о старой вражде, чтобы заполучить твою голову. Скорее, он расправится и с Моканасом, и с тобой…
Блейд моргнул — свет в окне двухэтажного массивного здания внезапно погас; теперь весь лагерь лежал во мраке, который едва рассеивали кровавые лучи ночного светила Ему вдруг почудилось, что по ристалищу, за которым высился дом Моканаса, крадутся какие-то тени; Блейд замер, превратившись в зрение и слух, но расстояние было слишком велико. Скорее всего, ему просто показалось.
Свет в окне Моканаса вспыхнул опять, но условного сигнала — троекратного взмаха факелом — все еще не было. Только одинокий огонек горел в доме толстого фадранта, приманка для ночного мотылька, взиравшего на него из темной степи. Лагерь лежал безмолвный и тихий, словно поджидая, когда мотылек потеряет осторожность. Блейд уже не сомневался, что ему приготовлена какая-то ловушка. Что-то пошло не так.
Разведчик вздохнул, спрыгнул с валуна и направился к лагерю. Похоже, обстоятельства опять довлели над ним; если он будет пойман здесь, в ночной степи, с оружием в руках, то даже покровительство Зены не защитит его от подозрений.
К тому же оставался еще и Пелопс. Если схватят хозяина, то не забудут и слугу, а это значило, что маленький учитель попадет на столб. Или на сковородку — как заблагорассудится Моканасу. Или Экебусу… Интересно, кто из двух шакалов остался в живых? Может, сторговались по новой и теперь ждут, когда он сунет голову в их сети?
Бесшумно, словно призрак, Блейд обогнул первый ряд хижин. Из открытых дверных проемов доносился храп, но он разобрал и тихий шепот — кое-кто, наверно, чувствовал, что этой ночью затеваются опасные дела. Ночной тенью разведчик скользил от дома к дому, сжимая бронзовый клинок; однако и на улицах, и на ристалище было пусто. Никаких следов заговорщиков, жаждавших крови Моканаса! Подобравшись к его дому ярдов на тридцать, он замер, присев за углом ближайшей хижины. В окне фадранта по-прежнему мерцала свеча.
