веру в жизнь после жизни, в некое божественное воздаяние и высшую справедливость?
— Конечно. Одно из самых распространенных учений провозглашает, что кратковременная плотская жизнь — лишь испытание, посланное нам Великим Творцом. Когда она завершится, Бог воздаст каждому по заслугам, одним суждены вечные муки, другим — вечное блаженство, третьим — долгий период страданий во искупление совершенного зла.
Сарагга хмыкнул.
— Странно! Странно, жестоко и несправедливо! Наказывать вечными муками и долгим страданием за грехи, совершенные в течение шести-семи десятков лет! Такой ничтожный срок!
— Тем не менее, — заметил Блейд, — мы успеваем натворить за это время столько пакостей, что вечные муки представляются мне самым подходящим наказанием.
— Возможно, ты прав… — задумчиво протянул философ. — Но я бы хотел поговорить не о страдании, а о блаженстве. Это куда более занимательная тема, друг мой! Любое разумное существо превосходно знает, что такое страдание, боль, муки и ужас; но вот блаженство… Где и каким образом вы надеетесь его достичь?
— В раю, — ответил странник.
— В раю? Что же такое рай?
— Место, где царят покой и любовь.
— Прекрасно! Но несколько примитивно, должен заметить.
Блейд задумался.
— Некоторые наши мудрецы и святые утверждали, что в раю человек испытает чувство слияния с Богом, — наконец сказал он.
— Это уже лучше. Единение с Богом, с Мирозданием, причастность ко всему происходящему в бесконечных Вселенных… — Сарагга потер лоб. — Мне нравится эта идея! Она мне близка, ибо, насколько я понимаю, именно это чувствуют Урены… — Он вдруг усмехнулся и бросил на Блейда лукавый взгляд. — Однако мне помнится, мы с тобой решили, что еще не готовы перейти в это почти божественное состояние. Значит, ты пока не хочешь воссоединиться с Божеством?
— Безусловно, нет, — согласился странник.
— Тогда изложенная тобой концепция рая несостоятельна. Истинный, настоящий рай — это такое место, куда человек согласен переселиться немедля. А ты, мне кажется, ничего не имеешь против любви, но вот покой и блаженство… Это явно не для тебя, а?
— Хм-м… Может быть, дело в том, что мои представления о рае отличаются от общепринятых?
— Крайне любопытно! И каковы же они?
Это был серьезный вопрос! С одной стороны, рай мнился Блейду похожим на Дорсет: небольшой чистый и уютный городок, весь в зелени; приветливые лица, улыбки, цветы, дом, просторный и удобный, малышка Асти, несколько старых друзей, женщина… да, женщина, воплотившая в себе всех его подруг! Всех, кого он любил! Книги, немного музыки, долгие прогулки, неспешные беседы у камина…
Но видение этого добропорядочного английского рая то и дело перебивалось другими миражами. Он отнюдь не возражал против вечного блаженства в магометанском вкусе, прелестные гурии, услады чувственной страсти, любовь на лугу, любовь в лесу, любовь под струями фонтана, любовь в постели… Нет, это тоже было прекрасно, хотя начисто отвергало Дорсет с его тихими супружескими радостями! И в эту картину никак не вписывались ни Аста, ни старые друзья вроде лорда Лейтона и Дж.!
Наконец, была и Валгалла, выгодно отличавшаяся от мусульманского варианта возможностью подраться. Там имелись валькирии, еда и питье, а в перспективе маячило грандиозное побоище Рагнарека, скандинавские же боги, в отличие от капризного Саваофа, представлялись Блейду свойскими парнями, большими любителями помахать секирой и боевым топором.
Эти три концепции казались абсолютно несовместимыми! И странник понимал, что не может выбрать одну из них и не в силах представить рай, в котором нашлось бы место и Асте, и майским дорсетским тюльпанам, и гарему с черноокими гуриями и златовласыми валькириями, и буйным схваткам на глазах аплодирующих асов. Правда, существовал некий паллиатив…
Улыбнувшись, он вдруг подмигнул Сарагге.
— Пожалуй, ваша Сфера напоминает рай больше всех прочих мест… в моем представлении, разумеется. Полное изобилие, масса свободного пространства и реальная возможность единения с Божеством… Безопасность, порядок, любовь, покой! Вот только…
Кродат Сарагга усмехнулся ему в ответ.
— Слишком много покоя, да?
Он являлся настоящим философом и умел сразу ухватить суть дела. Дорсетский коттедж Блейда со всеми остальными причиндалами вполне мог стоять в Уренире, и здесь нашлось бы место для Асты, Лейтона и Дж. Что касается гурий и валькирий, то их в уренирских пределах хватило бы на тысячу Эдемских садов и Валгалл, и были они, как успел заметить странник во время посещения ближайших городков, весьма приветливы. Не доставало только Рагнарека.
— Слишком много покоя тоже плохо, — произнес Сарагга. — Скучно! Покой и простые радости жизни должны чередоваться с размышлениями, а они, в свою очередь, с чем-нибудь этаким… авантюрным… — он неопределенно покрутил рукой. — Кроме того, нужна глобальная перспектива.
— Урены?
— Да. Если знаешь, что впереди есть выбор, существование становится более полным.
— О каком выборе ты говоришь? — Блейд недоуменно приподнял бровь.
— Видишь ли, не все становятся Уренами. Человек может приобщиться к мудрости и великому могуществу, но может и предпочесть забвение… Во всяком случае, у него есть альтернативные варианты.
— Вот как? Я полагал, что все в вашем мире со временем становятся Уренами.
— Нет. Это личное дело каждого.
Они помолчали, неторопливо шествуя по тропе. Чуть поскрипывал песок под башмаками Блейда, Сарагга же, босой и, по своему обыкновению, облаченный в одну набедренную повязку, двигался совсем бесшумно Густой благовонный аромат смолы разливался в воздухе.
Наконец странник спросил:
— Так что же насчет авантюр, с которыми должны чередоваться раздумья и простые радости? Ты имел в виду что-то определенное?
— Конечно. Известно ли тебе, что в Большой Сфере существуют тысячи мест, где воссозданы условия иных планет? Там — копия их континентов, животного и растительного миров, разумные обитатели, если таковые существуют… Те, что по-настоящему разумны, переселились в Уренир добровольно и теперь живут рядом с нами, но согласно своим законам и обычаям. Ты слышал об этих областях?
— Кармайктолл даже показывал их мне на карте. Ты говоришь о резерватах?
— Отчасти. Резерваты — закрытые районы, ибо их флора, фауна или обитатели представляют опасность. Скажем, неуживчивые типы с планеты Ссо’ссу’сса живут именно в резервате и до сих пор режут друг друга. Места обитания прочих существ, более цивилизованных, я бы назвал анклавами.
— Да, я улавливаю разницу, — Блейд задумчиво покачал головой. — И что же дальше?
— Если тебе начинает надоедать покой и всеобщее благополучие, можно отправиться в анклав или резерват. Анклав — это смена обстановки, резерват — еще и опасность. И немалая, поверь мне!
— Ты имеешь в виду Слорам?
— Например, Слорам. Это очень опасный континент, и еще никто не пересек его от моря и до моря!
— Хм-м… — Блейд призадумался, навивая на палец прядь темных волос. — Значит, эти анклавы и резерваты — та самая приправа, которая придает жизни остроту, а вашему раю — завершенность?
Философ резко вскинул руки вверх.
— Ты сказал!.. А я добавлю лишь одно: нет ничего скучнее вечного блаженства.
Блейд возвращался домой, шагая по дороге, что кольцом охватывала жилища Кармайктолла и его соседей. Она была неширокой, эта дорожка, выложенная фигурными плитками из цветного камня; странник почти автоматически старался наступать на синие восьмиконечные звезды из лазурита, перешагивая
