той ледяной дамой, которую являли миру средства массовой информации.
- Тебе нужно отдохнуть.
Она покачала головой:
- Я должна сделать кое-какие распоряжения. Это действительно необходимо. Когда занимаешься конкретной работой, некогда думать. Думать - вот что на самом деле очень больно.
Она быстро улыбнулась ему. Необходимо развеять все его опасения, что она может нуждаться в его помощи.
- Тебе не стоит вести машину, - спокойно заявил он.
Флора открыла было рот, чтобы протестовать, но он выразительно кивнул на бутылку бренди, стоявшую на столе.
- Тогда я поеду на поезде, - решительно объявила Флора. - Вызову такси до станции в Бангоре.
- Я тебе отвезу.
- Ты?
- Именно я. Ты пока собирайся, а я схожу, предупрежу Герейнта. Первый экспресс отправляет около половины шестого, - прибавил он, видя, она исполнена такого нетерпения, что готова и пешком, если нет другого способа немедленно правиться в путь.
Джош вернулся к тому времени, когда она наспех побросала свои вещи в дорожную сумку.
На самом деле я наверняка смогла бы доехать сама, - проговорила Флора, пока они шли к его машине. - Я и выпила-то всего чайную ложку.
Ты можешь заснуть за рулем и стать причиной аварии, - строго заметил Джош.
Флора погрузилась в молчание - возразить было нечего. Джош не предпринимал попыток завести разговор или как-то подбодрить ее, так что они доехали до станции в полном безмолвии, но она же была рада оказаться предоставленной своим невеселым мыслям.
Смерть отца все еще казалась нереальной. Только вчера вечером она разговаривала с ним по телефону, и впервые после суда он довольно оптимистично рассуждал о своем будущем. Чем чаще она вспоминала об этом их последнем разговоре, тем сильнее болело ее сердце.
«Меньше всего на свете я хотел бы причинить неприятности тебе, Флора», - все повторял отец. Что бы она ни говорила, невозможно было ничем смягчить горечь его самообвинений.
- Я знаю, что ты чувствуешь, в самом деле, знаю. Возможно, это не поможет, но, поверь, со временем боль притупляется.
Она хотела резко возразить ему, но вовремя прикусила губу. Он говорил правду: он знал, что она чувствует. Флора ограничилась быстрым кивком.
- Я не заплатила за билет! - воскликнула она, вдруг сообразив, что стояла столбом все то время, пока Джош оплачивал ее проезд.
- Забудь об этом.
Он стоял на платформе, скрестив руки на груди, такой безмятежный, словно денег у него куры не клевали, а ведь она ехала первым классом!
- Опять ты за свое! - взмолилась она. - Это очень мило с твоей стороны, Джош, но ты не можешь, ведь у тебя нет...
Она прикусила свой бестактный язык.
- Ты мне потом отдашь, - спокойно предложил он, очевидно ничуть не обиженный ее намеком на его стесненные материальные обстоятельства. - Ты же вернешься назад?
Вопрос прозвучал небрежно, но взгляд выдавал его волнение. Она сразу же поняла - только что с ним произошло что-то невероятное.
- Я?
По-прежнему не отводя от нее пристального взгляда, он медленно кивнул.
- Я буду, если ты этого хочешь.
Флора судорожно вздохнула. Инстинкт подсказывал ей, что Джош не был человеком, легким на обещания.
- Да, я этого хочу, - просто ответила она и, с трудом поднявшись на дрожащие ноги, подошла к окну
Поезд тронулся, и Джош видел, что в ее глазах блестят слезы.
Наверное, это был сущий вздор - Флора и сама еще не понимала толком, - но все же мысль о том, что она вернется и что он ждет ее там, оказалась для нее хорошей поддержкой в течение нескольких последующих дней. И все же она даже не осознавала, как страстно ждала своего возвращения, до тех пор, пока снова не очутилась в коттедже. В беспокойных хлопотах в столице прошла почти неделя
- Вполне возможно, я веду себя, как последняя идиотка, - горько бормотала Флора, шагая по тропке, ведущей к ферме. Однако никакие доводы логики и здравого смысла не могли бы заставить сердце биться медленнее, едва она завидела постройки Брин Голье.
Она почти бежала, когда натолкнулась на Герейнта, дрессировавшего собаку на своем валлийском языке. Завидев ее, Герейнт перешел на английский. Его рука ласково трепала за ухо второго пса, более старого и терпеливого, который неподвижно стоял у ног хозяина.
- Ты за Джошем?
Надеюсь, что да! Она молча кивнула, стараясь не выказывать смущения при виде веселых огоньков, зажегшихся в глазах юноши.
- Ты найдешь его в сарае, cariad, - он махнул рукой в сторону холма.
В сарае было сумрачно и остро пахло сеном, прессованные тюки которого наполняли все помещение. Флора увидела Джоша прежде, чем он заметил ее. Он работал, обнаженный до пояса, и его гладкая оливковая кожа поблескивала от пота. В какой-то момент он остановился, распрямился, со вкусом потягиваясь, покрутил головой, расправил плечи. Завороженная игрой мышц на его крепком теле, Флора замерла, едва дыша, но тут Джош вдруг обернулся.
- Привет, - пробормотала она, чувствуя себя очень глупо.
- Ну, как ты? - спросил он, и его глаза быстро и внимательно оглядели всю ее фигурку.
По лицу Флоры скользнула тень, губы задрожали, и остатки самообладания покинули ее.
- Довольно скверно, - призналась она.
- Когда ты вернулась?
Пятнадцать минут назад. - Ее щеки вспыхнули румянцем. Что ж ты трусишь, Флора? Давай, признайся, что так стремилась увидеть его, что бросилась сюда, даже не распаковав вещи! - Я, наверное, помешала... Твоя работа...
Я как раз хотел сделать перерыв, так что, если хочешь...
Да, пожалуйста! - быстро отозвалась она и воскликнула, заливаясь краской: - Господи! Неужели я это делаю?
- А что ты делаешь, Флора?
Она посмотрела на него:
- Очень мило с твоей стороны не замечать, что я веду себя как... Я пристаю к тебе, как... как шлюха.
Чувствуя, что краска стыда и отчаяния все больше заливает ее лицо, Флора закрылась руками.
- Очень красивая шлюха. - Он осторожно отнял ее пальцы от лица. - С возвращением домой, Флора.
Его прямой взгляд был теплым и нежным, и она не могла отвести от него глаз.
- Домой... - повторила она.
Все ее тело пылало, неистово говорило о своем желании.
- Это то место, где твое сердце.
Наверное, это так, Джош. - Ее сотрясала крупная дрожь, а волнение и возбуждение близились к критическому уровню.
Иди сюда, - тихо позвал он охрипшим, но мягким голосом.
Сдерживающая чувства плотина словно прорвалась, ей не требовалось повторное приглашение. Она
