Лайам резко выдохнул.
— Не знаю, зачем понадобилось спрашивать, если ты все сама решила.
— В своих письмах ты…
— Эти письма были… — Стиснув зубы, он на мгновение отвернулся от нее, бормоча что-то себе под нос. Неожиданно глаза у него сощурились, уголки рта поползли вверх. — О, боже! Да ты ревнуешь.
Джо напряглась.
— Размечтался! Я просто не хочу, чтобы твоя новая зазноба обращалась со мной как с твоей секретаршей.
— Тебе было так неприятно думать о Сюзанне, что ты выдала себя.
Ей хотелось дать ему оплеуху, чтобы сбить эту самодовольную мину. Как он смел забавляться ее болью и унижением?
— Видишь ли, Лайам, в нормальных условиях у меня чисто умозрительный интерес к тому, какая баба в очередной раз потеряла от тебя голову. Но поскольку я носила эту штуку… — она злобно уставилась на кольцо и допыталась стащить его с пальца, впрочем, безуспешно, — мне показалось неудобным быть замужем за человеком, который приходит домой по вечерам, благоухая духами другой женщины. Возможно, ты ловишь некий кайф, когда распространяешься о своих похождениях, но я не готова… — Напрасно она посмотрела ему в глаза — там была непримиримая злость. — Нет… нет, я не… — запнулась она и окончательно пала духом.
На мгновение воцарилось тяжелое молчание, но эхо высказанных обвинений, казалось, еще висело в воздухе.
— Ты как думаешь, Джо, какие условия я имел в виду, когда делал тебе предложение? — Он не дал ей ответить и продолжал тихим, срывающимся от ярости голосом:
— Что каждый будет жить своей жизнью? Что ты можешь бежать к своему бывшему любовнику, когда тебе захочется, а я стану смотреть на это сквозь пальцы?..
— Этого не было! — Она резко вздохнула.
— Ну конечно, не было! — Он ухмыльнулся плотно сжатыми губами. — Представляю себе эту нежную сцену. — Похоже, действительно представил, и не без удовольствия. — И я хочу, чтобы сейчас стало совершенно ясно, что у меня есть глубокие возражения против этого.
У него! Возражения!.. Когда это они успели поменяться местами? Того гляди, ей придется приносить искренние извинения… Какая наглость! Кто дал ему право демонстрировать ей тут свое нравственное превосходство? Джо была возмущена, ее трясло.
— Дрожу при мысли заслужить твое неодобрение.
— Я заметил.
Черт бы его побрал, все-то он замечает!
— Это от злости, — прошипела она.
— Ну, разумеется.
— И прекрати поддакивать! Может, еще скажешь, что не обсуждал с дружками по кабакам своих сексуальных побед? Тебе, наверное, приходилось здорово умерять красноречие, когда ты таскал меня туда. — От мысли, что Лайам говорил с ней, как со своим парнем, ей хотелось кричать и топать ногами.
— Что-то я не понял. — Он поскреб пальцами в густой копне волос.
— Она думала, что я мужчина. Хмурое недоумение на лице Лайама сменилось мгновенно подавленной улыбкой.
— Сюзанна? — серьезно спросил он, убирая со лба упавшую прядь.
— А кто же еще? — Она не пропустила и не простила ему этой улыбки.
— Возможно, я разок-другой упоминал о тебе, и, если она спросила, наверное, я сказал, что ты мой лучший друг. — Лайам поднял взгляд, когда Джо довольно громко хлюпнула носом, и молча подал ей носовой платок. — Наверное, она подумала…
— Никто не женится на лучшем друге, — напирала Джо.
— Обычно они бывают неподходящего пола.
— Дело не в половой принадлежности. — Он мог паясничать, когда у нее разрывалось сердце. Нет в мире справедливости! — А в любви и, если хочешь, в сексуальном откровении несправедливо требовать, чтобы кто-то из нас жертвовал своей…
— Ты надеешься найти любовь и сексуальные откровения здесь? — издевательским тоном спросил Лайам.
— Я же не выхожу замуж за Джастина.
— Будем надеяться. — Глаза у него превратились в щелочки. Он засунул руки, глубоко в карманы брюк, что заставило ее нехотя обратить внимание на то, как узки его бедра.
Наверное, это ей наказание за все ее насмешки над женщинами, которые таяли от одного только его сумрачного взгляда. Сейчас она с трудом сдерживалась, чтобы не броситься ему в объятия и безмозгло лепетать о его красивых глазах.
— Потому что я этого не хочу. — Подбородок у нее воинственно приподнялся.
— Ты сказала, что хочешь замуж за меня. У этого человека компьютерная память!
— Я сказала… — она изо всех сил старалась казаться спокойной и рассудительной, — что было бы проще выйти за тебя замуж.
— Вряд ли проще быть замужем за человеком, который собирается переспать со всей женской половиной населения Западного полушария.
— Зачем так себя ограничивать? — огрызнулась она, чувствуя, как он последовательно загоняет ее в угол.
— Мне очень льстит твоя оценка моих сексуальных способностей, хотя, возможно, ты не совсем объективна…
— И что? — ледяным голосом спросила она. — Что это должно означать?
— Я хочу сказать, что, невзирая на отсутствие у нас сексуальных откровений, — медленно протянул он, — эта пара недель, проведенных нами совместно, была достаточно знойной.
— Знойной? — тупо повторила она. — Как вульгарно.
— Тебе это кажется вульгарным, моя сладкая?..
— Я тебе не сладкая.
— Ладно. Просто мне всегда нравилось немного остроты…
— Мне неприятен этот сексуальный подтекст.
— Только подтекст? А как насчет секса со мной? Тебе было неприятно, когда мы были вместе?
— Твое «были вместе» подразумевает только постель. — Она постаралась придать голосу презрительную интонацию.
— Ну, в общем, эта часть дела меня вполне устроила.
Хрипотца у него в голосе возбуждала ее. Джо сложила руки, чтобы загородить разболевшиеся груди.
— В наше просвещенное время люди не вступают в брак ради секса, как бы они ни… — Она осеклась, поняв, что чуть не проговорилась. Судя по выражению лица Лайама, он тоже понял.
— Так что? — не унимался он.
— Я говорю, что секс — не основание для брака.
— Ты хочешь сказать, что не прочь спать со мной, но замуж за меня не пойдешь?
— Нет! — Как он смеет!
— А мне так показалось. — Она с опаской смотрела, как ленивая издевка уступила место на его лице чему-то более жесткому. — У нас хорошо получается в постели. Вычеркни это. У нас превосходно получается в постели. Мои отношения с Сюзанной Вильсон не должны тебя интересовать. Я не собираюсь спать с ней или с кем бы то ни было после того, как мы поженимся. Собственно, судя по времени, которое мы провели вместе, у меня и сил-то не останется, — добавил он как бы про себя.
— По-моему, тебя это не удручает.
— Нисколько. Очевидно, я тогда недостаточно ясно выразился, — пробасил он. — Я не желаю бутафорского брака.
— Нет?
