Джаэль нервно улыбнулся:
— Как — ничего?
Мэллоу решительно ответил:
— Когда я стану хозяином Академии, я собираюсь не делать ничего. На сто процентов ничего. В этом и есть секрет нового кризиса.
16
Аспер Арго, Горячо Возлюбленный, Командор Кореллианской Республики, приветствовал свою супругу сердитым взглядом из-под нахмуренных бровей. Он прекрасно знал, что пышный эпитет после его имени для нее не значил ровным счетом ничего.
Голосом жидким, как ее волосы, и холодным, как ее глаза, она произнесла:
— Мой благородный господин и повелитель, как я понимаю, наконец решил судьбу Академии?
— Хм! — притворно удивился Командор. — А что еще понимает моя прозорливая госпожа и супруга?
— Много чего, мой супруг и повелитель! У тебя было важное, очень важное совещание с твоими тупоголовыми советниками. Хороши помощнички! Сборище малахольных идиотов, которые только и думают как урвать куш пожирнее, не заботясь о том, как это поправится моему отцу!
— И кто же, моя бесценная, служит источником столь важной информации, на основании которой ты делаешь свои изумительные выводы?
Командорша хихикнула:
— Ага! Так я тебе и сказала. Чтобы источничек стал покойничком? Держи карман шире!
— Ну, моя прелесть, ты, как всегда, вольна поступать, как тебе заблагорассудится, — лениво ответил Командор и отвернулся. — А что касается твоего отца… то у меня есть подозрение, что он просто-напросто не желает присылать нам больше кораблей.
— Еще кораблей? Ну, нахал! Разве он не прислал тебе уже целых пять штук? Не отпирайся! Я знаю, что прислано пять, а шестой обещан.
— Уже год, как обещан.
— Но тебе же хватит одного — одного, ты слышишь? — для того чтобы разодрать в клочки эту Академию. Одного! Одного корабля хватит, чтобы обратить в пыль и прах никчемные, карликовые звездолетики!
— Но не могу я атаковать их планету, будь у меня даже дюжина кораблей!
— Не можешь — и не надо! Прекрати торговать с ними. Они долго не продержатся! Сдались тебе эти побрякушки!
— Эти побрякушки означают денежки… — вздохнул Командор. — Много, много денежек.
— Но если ты захватишь всю Академию целиком, разве ты не получить в свои руки все, что у них есть! Уже три года прошло, как тут побывал этот варвар и заморочил тебе голову — удушила бы его собственными руками! Может, хватит, а!
— Золотко мое, — устало сказал Командор, взглянув на нее через плечо. — Я уже старый. Устал я. Не могу так долго выдерживать твою трескотню. Ты сказала, что знаешь, что я решил. Да. Будет война между Кореллией и Академией.
— Отлично! — каркнула Командорша. Выпрямилась, сверкнула злыми глазами. — Наконец-то ты научился уму-разуму, хотя и поздновато, надо сказать! А теперь, когда ты станешь хозяином всей Периферии, ты станешь важной персоной и для Империи! Наконец мы сможем покинуть эту варварскую глушь и появиться при дворе вице-короля. Наконец-то!
Довольно улыбаясь, она вышла из комнаты. Дождавшись, пока за женой закрылась дверь, Командор процедил сквозь зубы:
— У-гу… Когда я стану хозяином Периферии, этой, как ты выразилась, варварской глуши, я прекрасненько обойдусь и без твоего вшивого папаши, и без ядовитого язычка его милой дочурки. Еще как обойдусь!
17
Старший лейтенант звездолета «Черная Туманность» в ужасе замер у иллюминатора кругового обзора.
— Господь Всемогущий! — хотел крикнуть он, но из горла вырвался лишь хриплый шепот: — Что это?!!!
Это был звездолет таких колоссальных размеров, что «Черная Туманность» по сравнению с ним выглядела как рыбка-лоцман рядом с китом. Борт его украшала эмблема — «Звездолет и Солнце» Империи…
На «Черной Туманности» истерически заливались все сигналы тревоги.
Приказ уже был отдан, и «Черная Туманность» была готова удирать так быстро, как только можно, или отражать атаку, если понадобится, а из зала ультраволновой связи было послано срочное сообщение в Академию.
За ним еще и еще одно… Не то крики о помощи, не то предупреждение о грозящей опасности…
18
Хобер Мэллоу поморщился и устало пошевелил затекшими ступнями. Он уже битых три часа занимался просмотром официальных отчетов. Характер его здорово смягчился за два года пребывания на посту мэра, однако он так и не проникся любовью к умопомрачительной официальщине государственных бумаг.
— Сколько кораблей они захватили? — поинтересовался Джаэль.
— Четыре на стоянках. Два — черт знает где. Не сообщается. Зато все остальное — в порядке, — буркнул Мэллоу. — Можно было бы и уменьшить потери, да ладно. Комариные укусы, не больше.
Джаэль молчал. Мэллоу поднял на него усталый взгляд.
— Вас что-то беспокоит?
— Хотел бы я, чтобы сейчас здесь был Сатт, — последовал совершенно неожиданный ответ.
— Чтобы мы с вами выслушали очередную проповедь о состоянии внутренних дел?
— Нет, не для этого, — откликнулся Джаэль. — Ну вы и упрямец, Мэллоу! Я не отрицаю: что касается внешней политики — тут вы все проработали просто превосходно, а вот что у нас творится дома, так вас вроде и не волнует совсем!
— А разве это не ваше дело? Для чего, собственно, я назначил вас Министром Образования и Пропаганды?
— Скорее всего для того, чтобы побыстрее свести меня в могилу за все хорошее, что я сделал для вас, — мрачно пошутил Джаэль. — За два года я вам все уши прожужжал о том, что Сатт и его религиозная партия становятся все более и более опасными. Куда вы денетесь с вашими грандиозными планами, если Сатт добьется досрочных выборов и вышвырнет вас к чертовой матери?
— Никуда не денусь, вполне с вами согласен.
— А вчера вы произнесли в Совете такую речь, что просто взяли и подарили Сатту возможность потребовать досрочных выборов! Зачем вы это сделали, можно узнать?
— А как я еще мог поступить?
— Не так! — выкрикнул Джаэль. — Только не так! Вы утверждаете, что все предусмотрели, но так и
