туфлями на «шпильках», в которых он ее видел.
Сейчас ее легко можно было принять за школьницу. Просто смешно!
Ева критически оглядела его фигуру — светлая рубашка не заправлена в джинсы, на которых видны темные следы от мокрых рук. «А он выглядит прекрасно в любой одежде, — подумала она, — а еще лучше — без нее».
Пара глубоких вздохов, и она прекратила рассматривать его. «Что только не придет в голову, когда нервничаешь!» — успокоила она себя дежурной фразой.
— Что вам нужно?
— И вы еще спрашиваете?
— А, пришли извиниться… простите, я все еще не знаю, как ваше имя.
Извиниться! Ее глаза округлились.
— У меня создалось впечатление, что вы и знать не хотели, как меня зовут.
Он не стал притворяться, что не понимает ее.
— Я пытался развеять ощущение близости.
«Ни тени смущения», — решила она, тщательно изучая его лицо. У этого человека начисто отсутствовала совесть. Но теперь он уже, наверно, знает, что у нее не было никаких злых намерений по отношению к его племяннику.
— Что вы собираетесь делать с этим?
— С чем?.. О! — Она проследила за его взглядом и покраснела, увидев в своих руках садовый совок. — Я даже не представляла себе, что он у меня в руках… Он был в моем кармане, — пробормотала она.
— Может, у вас есть еще какое-нибудь грязное холодное оружие? — высокомерно спросил он, когда она засунула совок обратно в карман.
— Он не грязный, свои инструменты я всегда держу в чистоте. Я — садовник, садовник-декоратор, вольный художник, так сказать.
После смерти родителей Ева была вынуждена бросить учебу. Ее садовый бизнес совсем не соответствовал уровню ученой степени декоратора-садовода, которую она мечтала получить. Но, начав свое дело с нуля, Ева все время потихоньку двигалась вперед.
Поворотным пунктом в ее карьере стало создание зимнего сада для Адама Салливана. Восхищенный конечным результатом, он не поскупился на похвалы. У него было множество друзей, которые захотели воспользоваться услугами Евы.
— Вы так горячо рассказываете об этом, — заметил Дрю.
От макияжа у Евы остались только разводы серых теней вокруг глаз. Счастливая девушка! Ее густые ресницы были такими же черными, как и волосы. Дрю знал много женщин, которые ничего бы не пожалели за такие ресницы. Он подошел к ней поближе и заметил веснушки на носу, которые во время их первой встречи были скрыты слоем тонального крема. Кожа лица ее имела редчайший цвет — персик со сливками.
— А почему бы мне так не рассказывать? — возразила она. — Разве вы не говорите о своей работе столь же горячо? Или вы считаете, что только финансисты серьезно воспринимают свою работу?
— Дэн рассказывал вам о моей работе, не так ли?
— Я воспринимаю серьезно не только работу, мистер Каммингс!
— Прекрасно, мисс… — «Как же Дэн ее называл? Интересно, много ли он натрепал обо мне?»
Дрю принадлежал к тому типу людей, которые ревностно заботятся о неприкосновенности своей личной жизни.
«Он даже не помнит моего имени!»
— Я серьезно воспринимаю и людей, которые нападают на моего брата.
— Нападают! Вы пытаетесь меня обмануть, леди! Да как же, черт возьми, вас зовут?
— Ева Гордон.
— Ну что ж, Ева Гордон, я хочу сказать, что и пальцем не притронулся к вашему брату. Но буду вам очень признателен, если поможете отчистить ковер от пятен крови.
Этого типа беспокоил испорченный ковер, когда бедный Ник мог на всю жизнь остаться изуродованным или даже умереть от потери крови!
— Оставьте ваши попытки. Не лучше ли предоставить эту работу профессионалам?
Дрю, который только что сам дошел до этой мысли, бросил на нее недружелюбный взгляд.
— Я еле-еле нашел мастера, который взялся починить стол, сломанный вашим братом.
— Я передам Нику, что вы спрашивали о его здоровье. Он будет очень тронут вашей заботой.
Губы Дрю сжались.
— Мальчик прекрасно выглядел, когда уходил отсюда.
— Сомневаюсь, — фыркнула она. — Думаю, вам даже не пришло в голову отвезти его в больницу. Как вы могли отпустить раненого мальчика одного в таком состоянии? Это бесчеловечно!
— Я его и не отпускал одного. Его забрала хорошенькая девушка.
«Это звучит более или менее правдоподобно», — неохотно призналась она себе. Хорошенькие девушки всегда подвозили Ника. Ева полагала, что девушки будут окружать ее брата всю жизнь. Вероятно, это роднило его с человеком, стоящим перед ней.
— Сара, — сказала она, так и не успокоившись.
— Сара так Сара. Она тоже показалась мне истеричкой, — сказал он.
— Вы хотите сказать, что она, глядя на то, что вы сделали с Ником, должна была спокойно улыбаться?
— Я уже сказал вам, что не трогал вашего брата. Это я, а не он стал жертвой нападения. Вы об этом как-то забываете. И что я, по-вашему, должен был делать? Стоять и ждать, пока он мне вправит мозги?
— Глядя на вас, видно, что они находятся в диком состоянии, — отпарировала Ева, с отвращением глядя на его идеальный профиль.
— Это молниеносная реакция, — согласился он. — Представляю поведение моей сестры, когда она увидит, что я превратил ее дом в мусорную свалку. А если она заподозрит, что я к тому же допустил моральное падение Дэна…
Дрю и сам до сих пор не понимал, почему решил провести свой честно заработанный отпуск здесь, а не поехал с друзьями кататься на лыжах. Когда Кэти высказала предположение, что ему это просто скучно, он засмеялся, но чем больше обдумывал ее слова, тем больше убеждался в их правоте.
Ева не замечала, что покусывает нижнюю губу, когда ее упрямый взгляд встретился с его насмешливыми глазами.
— Я здесь ни при чем.
«Я, наверное, не смогла бы стать причиной морального падения, даже если бы очень того захотела», — мрачно подумала она. Для девушки двадцати трех лет это звучало почти как приговор.
— Когда я согласился присматривать за Дэниелом, я не ожидал ничего подобного.
— Наверное, — пробормотала она, — если бы вы больше прислушивались к Дэну и поменьше говорили о себе, этого можно было бы избежать.
— Что вы имеете в виду?
— Я уверена, что Дэниел — благодарный слушатель, — заметила она. — Он очень молод и впечатлителен. Мы постоянно слышим о ваших подвигах, его рассказы о вашей жизни скрашивают наше скучное существование.
Дрю был шокирован идеей, которая вдруг пришла ему в голову: стереть бы с ее лица эту насмешливую, провокационную улыбку самым проверенным способом… Он решительно отмахнулся от мысли о поцелуе: не в его правилах целоваться с незнакомыми женщинами!
— Вы большой специалист по воспитанию подростков.
— Если вы хотите раскритиковать Ника… — горячо начала Ева и осеклась. — Я не хочу вас слушать! — с чувством заявила она. — Я не одобряла его идею, — неохотно признала она, — но у него золотое сердце. Если бы вы не оскорбили меня, он бы не полез с вами драться. Возможно, я не тяну на идеального родителя, но я горжусь Ником и не позволю какому-то кретину критиковать его!
