Смехотворность происходящего дошла до них одновременно, и они расхохотались. Постепенно они успокоились. Эви почувствовала, что ее трясет от происшедших событий.
– Мне просто не верится, что все это произошло на самом деле. Мы стали жертвами преступления, – растерянно сказала она.
– Я свалял дурака. Мне нужно было получше за ним присматривать.
Эви принялась шарить среди мусора, собирая свои вещи. Слезы застилали ей глаза, и, когда Коул наклонился помочь ей, Эви спрятала от него лицо.
– Мне очень жаль, что все так получилось.
– Вы не виноваты. Вы были добры к нему, а я – нет. Может, он потому и решил нас обворовать…
Коул сжал ее руку.
– Вы ни в чем не виноваты.
Эви сердито посмотрела на его руку. Коул сразу же все понял.
– Извините. – У него было такое чувство, что ему еще не раз придется это говорить.
Эви пристально смотрела на мутные воды Миссисипи. Она знала, что, когда позвонила Коулу в его номер, ее голос звучал высокомерно и холодно. Она назначила ему встречу на берегу реки. Солнца уже не было видно. Не было видно ничего, кроме водного пространства широкой, неспешно текущей реки.
Им надо было поговорить.
Эви стояла на гранитной лестнице, спускавшейся к самой кромке воды. Флажками была отмечена дорожка для прогулок. Рядом с Эви остановился мужчина, подошедший так тихо, что она не услышала его шагов.
От неожиданности Эви вздрогнула.
– Все еще нервничаете? – спросил Коул.
– Слыхали, в девяносто втором году во время наводнения вода поднялась аж до этих флажков? А вы только взгляните, как высоко они расположены, – сказала Эви, игнорируя его вопрос.
– Ага.
– Могли бы хоть сделать вид, что вам это интересно. Все-таки подобные вещи не каждый день происходят.
– Так же, как и ограбление, – возразил Коул.
Эви поежилась и нервно потерла руки. Потом она повернулась спиной к Коулу и принялась глядеть на воду.
– У него был нож.
– Я знаю.
Коул будет винить во всем себя. Пора бы уж перестать быть доверчивым дураком.
Он снял свою кожаную куртку и набросил ее Эви на плечи. Лучше бы он этого не делал! Но от куртки пахло, как от самого Коула, – сильным, терпким запахом, и Эви захотелось закутаться в эту куртку.
– Коул?
– Да?
Эви засмеялась, но этот смех был больше похож на всхлипывания.
– До чего же неубедительно это все звучит, вам не кажется? Все то, что мы говорили сегодня утром насчет сексуального влечения и биологии. Если бы мы уделяли больше внимания дороге…
Она повернулась к Коулу:
– Вас могли убить.
– Вас тоже. О, черт, Эви, у него же мог быть пистолет!
– А вы об этом думали, когда сцепились с ним там, на тротуаре?
Коул обиделся и повернулся к реке. Ну почему она не понимает самых очевидных вещей?
– Это была моя вина. Если кто-то и должен знать, как защищаться от беглецов, так это я.
– Так же, как вы должны были защищать вашу мать от вашего отца?
Коул смотрел на мост, переброшенный через реку.
– Я читал кое-что по психологии, Эви, – сообщил он.
– Бад говорит, что вы читаете обо всем на свете.
– Еще один комплимент от Бада?
– И от меня тоже. Вы проявили великодушие, когда подобрали этого подростка, и мужество, когда бросились за ним в погоню. Вы не должны чувствовать себя виноватым. Ни в чем.
А в том, что влюбился в нее? Прежде чем они заговорили о пистолете, она собиралась сказать ему, что между ними ничего не будет. Он помнил ее слова о влечении, – каким бы бессмысленным это ни казалось сейчас. Она оборвала отношения прежде, чем они сложились. Коул хотел, чтобы она знала, во что ввязывается. Вот и отлично. Она струсила и вышла из игры.
– Может, мы лучше вернемся в гостиницу? – спросил Коул.
