А Анголос продолжал:
—Кажется, я должен благодарить тебя, что со своим любовником ты хотя бы предохранялась.
— Знаешь, мне сейчас очень хочется ударить тебя, но я не буду этого делать.
Анголос остался равнодушен к ее словам.
— Алан приехал в Грецию, потому что я попросила его, — пояснила Джорджи. — Мне было очень одиноко.
Анголос направился к двери.
— Ты пытаешься убедить меня в этом, Джорджетт, потому что...
— Если я и пытаюсь что-то сделать, так это расставить все точки над i, — перебила она его. — Письмо, которое ты вспомнил, совсем не о том, о чем ты подумал. Я посоветовала Алану рассказать родителям о его сексуальной ориентации.
Анголос застыл на месте и медленно отпустил дверную ручку.
— В последнюю минуту Алан решил, что не может сделать этого, — продолжала Джорджи. — Прошло еще шесть месяцев, прежде чем он наконец решился поговорить с ними, и знаешь, что самое смешное? — Она замолчала и вытерла слезы, катившиеся по щекам. Они все знали. И ждали, когда он откроется им. Классический сюжет.
Анголос повернулся к Джорджи, В его глазах застыло странное выражение.
— И вы никогда не были любовниками?
— Ты — единственный мужчина, с которым я спала, Анголос. Мой так называемый тайный любовник — лишь плод твоего воображения.
Анголос побледнел.
— Что я наделал?! — запричитал он, мечась из угла в угол, — Я думал, ты хотела меня одурачить. Моя проклятая гордость! Я думал, другой мужчина дал тебе то, чего не мог дать я.
Джорджи стояла посреди комнаты и молча смотрела на него. Ей всегда казалось, что если она увидит его в таком состоянии, то почувствует себя отомщенной, но вид его страданий и раскаяния не принес ей удовлетворения.
Внезапно Анголос остановился.
— Я извинюсь перед твоим другом.
Больше всего на свете Джорджи хотелось сейчас броситься ему на шею, но он казался ей таким далеким, что она поборола в себе это желание.
— Спасибо, — только и сказала она.
Анголос виновато взглянул на нее.
— Ты не должна благодарить. Из-за меня тебе пришлось целых три года одной воспитывать ребенка.
— Для меня это не было обузой. И я была не одна, рядом всегда были мои родные и друзья.
— Я все исправлю. Даже если на это уйдет вся моя жизнь, я все исправлю, — повторял он.
— Думаешь, я хочу, чтобы наше примирение стало наказанием? — неожиданно спросила Джорджи, опустив голову.
Анголос не ответил.
— Каким ты хочешь видеть наш брак? – спросил он.
— Таким, о каком я всегда мечтала: союзом двух сердец. Любящих сердец.
Анголос в изумлении смотрел на Джорджи.
— И ты до сих пор хочешь этого?
— А что изменилось?
Анголос был уверен, что изменилось все.
Он отказался от женщины, которую любил, потому что был ослеплен ревностью.
— Надеюсь, ты простишь меня за все, что я сделал.
— Я уже простила...
— Это невозможно.
Джорджи вздохнула.
— Ты когда-нибудь перестанешь говорить мне, что я должна чувствовать? Почему ты относишься к нашему примирению так же, как мои родные? Я знаю, что ты несчастлив, но ведь сейчас важно совсем не это.
— А разве нет?
— Мы решили снова жить вместе из-за Никки.
Анголос, который до сих пор ходил по комнате, вдруг остановился.
— Мы вернулись друг к другу только поэтому?
— Очевидно, так, — пробормотала Джорджи тихо,
Внезапно Анголос уселся в кресло.
— Конечно, Это единственная причина, — произнес он странным голосом.
— Не будем больше об этом. Да и какое это теперь имеет значение? Прошлого не изменишь. Давай лучше думать о будущем нашего сына. Я могу переспать с кем-нибудь, если от этого ты станешь чувствовать себя лучше.
Анголос медленно поднялся с кресла с выражением ярости на лице.
— От того, что ты заведешь любовника, я не почувствую себя... лучше.
— Ради бога, Анголос, это лишь шутка. Ты же не думаешь, что я на самом деле... — Джорджи замолчала, в отчаянии закрыв глаза. Все снова пошло не так.
Она почувствовала, что Анголос взял ее за плечи.
— Значит, ты хочешь, чтобы мы жили вместе ради Никки?
«Я хочу, чтобы мы воссоединились ради нас самих...» — пронеслось в голове Джорджи.
— Ну, не можем же мы сдаваться после первой же маленькой проблемы, — произнесла она вслух.
— Маленькой проблемы? Да, твои взгляды на жизнь действительно изменились.
— Теперь я больше реалистка, чем мечтательница, — согласилась она.
— Значит, мы поступим практично и останемся вместе.
Джорджи кивнула. Неожиданно ей очень захотелось расплакаться. Выплакать все слезы, которые она так долго держала в себе.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Анголос и Джорджи приехали к Полу и Мирри Редклиффам за день до крестин. Их поселили в очень милой комнате для гостей. Никки, казалось, был просто в восторге от своей кроватки в стиле ретро. Наблюдая, как он играет с собакой Редклиффов, огромным псом неизвестной породы, Джорджи не удивилась, когда Никки начал приставать к ней с просьбой завести щенка.
Анголос вошел в спальню в тот момент, когда Джорджи надевала старинное жемчужное ожерелье. Она взглянула в зеркало и поняла, что оно-то как раз и было завершающим штрихом в ее наряде.
— Ты знаешь, Никки считает, что тебя очень легко уговорить... Проклятье, — пробормотала Джорджи, когда нитка жемчуга выскользнула из ее рук.
— Легко уговорить? — переспросил Анголос удивленно.
Он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. Оглядывая его мужественную фигуру, она усомнилась в правоте Никки. В его глазах отражалась непреклонность, никакой мягкости. Он мог расслабиться только в постели!
— Никки сказал, что ты разрешил ему завести собаку, — пояснила Джорджи.
