Он говорил так, будто внушал что-то малому ребенку. Говорил мягко, хотя ему, должно быть, хотелось орать в голос. Говорил, стараясь убедить, хотя с большей охотой, очевидно, прочитал бы Бейли смертный приговор.
– Вы знаете историю роботехники? – спросил он.
– Немного,
– Должны знать, раз вы землянин. Так вот. Вы знаете, что роботов с самого начала встретил комплекс Франкенштейна? Их подозревали. Люди не доверяли им, боялись их. В результате роботехника стала чуть ли не подпольной наукой. Три Закона были приняты ради того, чтобы преодолеть эту враждебность, но даже и тогда Земля не допустила роботов в человеческое общество. Одной из причин, по которой первые поселенцы покинули Землю и отправились колонизировать космос, было создание социальных структур, где роботы могли бы избавить человека от бедности и тяжкого труда. И даже там подозрение продолжало тлеть, готовое в любой момент вырваться наружу.
– А вам приходилось сталкиваться с недоверием к роботам?
– Много раз, – мрачно ответил Либич.
– И потому вы и прочие роботехники сговорились чуть-чуть исказить факты, лишь бы усыпить общее подозрение?
– Никто ничего не искажал!
– И все Три Закона сформулированы правильно?
– Да!
– А я могу вам доказать, что неправильно, и, если вы не убедите меня в обратном, я по возможности повторю это перед всей Галактикой.
– Вы не в своем уме. Какое бы доказательство вы там ни выдумали, оно ложное, уверяю вас.
– Обсудим?
– Если это не займет много времени.
– Встретимся? Лицом к лицу? Худое лицо Либича передернулось.
– Нет!!
– До свидания, доктор Либич, Найдутся люди, которые меня выслушают.
– Подождите. Великая Галактика, да подождите же!
– Встретимся?
Роботехник медленно поднес руку к губам, помедлил, сунул в рот большой палец и уставился на Бейли пустым взором.
Что он, возвращается в младенчество, в возраст до пяти лет, когда ничто не запрещало ему встретиться со мной? – недоумевал Бейли.
– Встретимся? – повторил инспектор.
Либич медленно покачал головой.
– Не могу. Не могу, – простонал он едва разборчиво – мешал палец во рту. – Делайте что хотите.
На глазах у Бейли он отвернулся к стене, прямая спина согнулась, и дрожащие руки закрыли лицо.
– Что ж, хорошо, я согласен продолжать разговор по видео, – сказал Бейли.
– Извините меня. Сейчас вернусь, – не поворачиваясь, произнес Либич.
Бейли, освежившись в перерыве, смотрел на свое свежеумытое лицо в зеркале ванной. Кажется, он начинает чувствовать Солярию и соляриан? Пока трудно сказать. Он вздохнул, нажал кнопку – появился робот. Бейли, не оборачиваясь, спросил:
– Есть на ферме другой видеофон, кроме того, которым я пользуюсь?
– Еще три пульта, господин.
– Тогда скажи Клориссе Канторо – скажи своей госпоже, что я пока буду занимать этот и прошу меня не беспокоить.
– Да, господин.
Бейли вернулся туда, где в кадре так и оставался пустой угол комнаты Либича. Роботехник еще не вернулся, и Бейли настроился ждать, но ждал недолго. Вошел Либич, и его комната снова поехала вслед за ним. Очевидно, фокус тут же переместился с комнаты на человека. Бейли вспомнил, как сложно устроен видеофон, и не мог не подивиться совершенству аппарата.
Либич, кажется, вполне овладел собой. Он зачесал волосы назад и переоделся. Теперь на нем был свободный костюм из блестящего, отражающего свет материала. Он опустился на легкий стульчик, откинув его от стены, и спросил ровным голосом:
– Итак, что вы собирались мне сказать относительно Первого Закона?
– Нас никто не подслушает?
– Нет, я принял меры.
Бейли кивнул.
– С вашего разрешения я процитирую Первый Закон.
– Едва ли в этом есть необходимость.
