Второй мужчина.
И тело отцветает, и грудь ее пустеет! Ряженая.
А кого я дождусь – этой ночью, этой ночью скажу под луною. Этой ночью, святой этой ночью разорву полотно кружевное. Ребенок.
И сразу ночь наступила. Ай, ночь, какой не бывало! Глядите, как потемнели река и склон перевала! Вступают гитары.
Ряженый (вставая и размахивая рогом).
Как одиноко белеет! И все грустнее, грустнее! Но гвоздикой и маком зардеет, когда плащ разверну перед нею. (Приближается.)
Чтоб святой отворил тебе лоно, чтобы розой была, а не терном, приходи ты в голландской рубашке и лица не завешивай черным. Стороною, под тенью смоковниц, прокрадись за церковной стеною и, покуда заря не застонет, мое тело терпи земляное. Затеплилась улыбка! Как тело просияло! Как бьется она гибко! Ряженая.
Любовью закружило, завило пуще хмеля и жала золотые под кожей онемели! Ряженый.
Семь раз она стонала и девять замолкала, и столько же гвоздика к жасмину приникала. Третий мужчина.
Пусть рог ее коснется! Второй мужчина.
Ожги цветком и танцем! Первый мужчина.
Как гибко она гнется! Ряженый.
На этом богомолье мужчина верховодит. Мужья – порода бычья. Мужчина верховодит. А розы достаются тому, кто их находит. Ребенок.
