картиной мира, которая исчезала для него в дни усиливавшейся потребности. Серджи чувствовал запах влажных волос и одежды девушки, чувствовал холод, исходящий от каменных стен. Ему хотелось взять ее на руки, растереть, закутать в одеяла — но она дикарка, готовая при первом же неверном движении убежать в ночь. Поэтому он продолжал ждать.
Никогда в жизни Райза не испытывала такого удовлетворения. Все тело ее дрожало от полноты жизни… и все же она не убила.
Чувства ее постепенно приспособились, и в свете огня она увидела огромного джена, невероятно, невозможно живого.
Ей приходилось видеть произведения из драгоценного металла, бронзовые статуэтки, на которых в тех местах, где статуэтки брали руками, патина времени стиралась. Вот и у джена перед ней яркие пятна в волосах и на коже, хотя большая часть большого тела оставалась в тени. Если бы ее руки по-прежнему не чувствовали живую плоть его рук, она могла бы принять его за статую из бронзы, так неподвижно он ждал.
Чего он ждет? Его руки продолжали поддерживать ее предплечья. Она запоздало отдернула щупальца, но он по-прежнему не шевелился.
И какой джен?..
Джен-оборотень, всплыло в ее сознании. В детстве она слышала рассказы о волшебниках, которые превращали саймов в дженов — бесстрашных дженов, которые производили селин, но сами становились владыками саймов, дженов, способных убивать…
Она отмахнулась от этих суеверий и наконец обрела дар речи.
— Кто ты?
— Меня зовут Серджи амбров Кеон, — ответил он успокаивающим голосом. Своеобразное имя подсказало ей, кто он такой: товарищ, джен, выросший в общине. Значит, это правда. Они могут давать селин и не умирать.
— Позволь мне помочь тебе, — сказал он.
— Мне не нужна ничья помощь, — ответила Райза, внезапно остро ощутив его поддержку. Она попыталась встать, но мир покачнулся, и она споткнулась, как ребенок, еще не умеющий ходить.
Джен подхватил ее, без напряжения поднял ее легкое тело.
— Ты истощена — сказал он. — Ты испытала дезориентацию.
В ответ она начала злиннить его. Его нейгер поразил ее. Она никогда не встречала такого тепла и заботы, как те, что исходили от него.
— Откуда ты знаешь? — настороженно спросила она.
— Джанкты не допускают такого глубокого погружения в потребность и… нет смысла объяснять это сайму. Вот… — Он усадил ее на скамью перед огнем и притронулся к голове так осторожно, что она не почувствовала никакой боли. — Ты получила сильный удар. Если ты просто была без сознания, не могла использовать столько селина. И ты побывала в реке. Это не волшебство, — добавил он, заметив, как она вздрогнула. — Ты в грязи.
Райза была покрыта грязью, высохшей и потрескавшейся снаружи, влажной и комковатой изнутри. Она чувствовала себя грязной, ей было очень неприятно, но в убежище не было текучей воды, а свою чистую одежду она потеряла.
Серджи предложил:
— Снаружи все еще идет дождь, но становится теплее. Сначала выпей горячего чая, потом смой грязь. Если уснешь в таком состоянии, утром тебе будет плохо.
Возможно, его уверенность в себе заставила ее повиноваться. Она разделась, вымылась под дождем, вымыла одежду под потоками воды, стекавшей с крыши. Она промокла до корней волос; с трудом расправила волосы и с удовольствием пальцами и щупальцами стерла с них грязь.
Джен внес ее одежду внутрь и вместе со своей развесил перед огнем. Когда вошла Райза, у него уже был готов плащ для верховой езды, чтобы ее закутать.
— У тебя нет аллергии на шерсть? — спросил он, прежде чем накинуть плащ ей на плечи.
— Аллергии? Конечно, нет.
Она с благодарностью завернулась в плащ, потому что внутри каменного убежища было гораздо холодней, чем снаружи. В плащ джена Райза могла бы завернуться трижды; он был ей ниже колен, хотя ему приходился лишь по пояс.
Но когда большая часть влаги уже впиталась в ткань, Райза поняла, что плащ не может принадлежать джену. Походный плащ джена лежал на скамье, от него поднимался легкий пар. И плащ, и сухая рубашка, и брюки на нем — все это он достал из седельной сумки.
Подойдя к огню, Райза почувствовала запах варева и поняла, что хочет есть. Джен тем временем острым ножом подрезал фитиль масляной лампы. При виде этого оружия в руках джена Райза содрогнулась.
В свете костра стало видно, что плащ на ней красный. Она заметила вышивку по его подолу. Вышивка представляла собой цепь — белые звенья на красном фоне.
— Почему ты спросил об аллергии на шерсть? — спросила она.
— Чувствительность к определенным видам пищи и тканям — плата проводников за их талант.
Проводников? А, это извращенцы, которые забирают у дженов селин, не убивая, и передают другим саймам, которые поэтому могут жить без убийств.
— Я не…
— Ты проводник, — уверенно сказал он, и его нейгер подчеркивал эту уверенность. — Ты не действовала как проводник, но ты проводник. У Кеона есть в тебе потребность.
— Потребность? — На мгновение ей показалось, что он неверно использовал слово: такие ошибки типичны для новых саймов, пришедших с территории дженов и только начавших учить саймский язык. Но очевидно, что для этого джена саймский — родной язык. Он сказал то, что хотел сказать.
— Наша община выросла настолько, что наш проводник не справляется: требуется слишком много его времени и умения.
— Тогда вам нужно покончить с вашим извращенным образом жизни.
Он помолчал, потом сознательно нейтральным тоном спросил:
— Так то, что мы с тобой сделали, ты считаешь извращением?
— Да, — сразу ответила она.
— Почему? — спросил он. В его нейгере вспыхнуло негодование.
— Ты жив.
Его поле стало каменной стеной между ними. Он наложил ей каши и налил чаю. И только когда Райза все съела, снова заговорил.
— Если не хочешь поблагодарить меня за спасение своей жизни, может, скажешь хотя бы, как тебя зовут?
— Райза Тиг, — ответила она.
— Значит, ты знаешь, что такое семья.
У многих саймов не бывает фамилий, даже в цивилизованные времена, потому что они не оседают на одном месте, не женятся и не создают семьи.
— Наша семья старая, — гордо сказала Райза. — Можешь любого в Норлее спросить о магазине Тига. Его основал мой дед, а отец превратил в процветающий бизнес.
Упоминание об отце напомнило о его смерти. Девушку вновь охватило горе.
— Тогда ты понимаешь, — начал Серджи, но взглянул на нее и спросил: — Что случилось?
— Отец. — Райза всхлипнула. — Он умер.
И эти слова сделали то, что произошло с ее отцом, реальным. Она никогда больше не увидит его, никогда не услышит, как он называет ее детским именем, которое она ненавидела…
Девушка разрыдалась. Серджи пододвинулся к ней, пытаясь оставаться эмоционально нейтральным. Он видел такую реакцию после передачи и раньше. В последние дни цикла потребности саймы перестают воспринимать эмоции, они не способны реагировать даже на трагические потери, пока не удовлетворят свою потребность.
— Поплачь… — сказал Серджи, доставая из сумки чистый носовой платок. Она взяла его — опять не
