…это я, несчастный мальчик, который к тридцати годам потерял обоих отцов и так никогда и не стал взрослым, потому что они не смогли передать мне то, что должны были передать, свою Взрослость, свое смирение перед жизнью, свою небоязнь смерти, я навсегда останусь ребенком, навсегда.
…это бог подмигивает тебе, папа, Бог, который все-таки есть и который с большой буквы, ты думал, он спит, ты думал, его нет, а его глаз был открыт в тот день, когда ты…
…ты да я, ты да я, и теперь я припоминаю, что за все время нашей совместной работы, а это не так уж и мало, он ни разу не обратился ко мне по-отечески, и значит ли это, что он маскировался, пытался скрыть от меня, я не знаю.
…этот мой отец, в отличие от другого, проявил куда большую изобретательность, повесившись не на суку дерева, а на колесе обозрения, «Чертовом колесе», он прикрепил ремень к спице колеса – огромному столбу – и ждал, улыбаясь, когда оно поедет вверх, и дождался, а дети радовались, да и взрослые, потому что все, в общем, понимали, что это новое представление…
…когда они врубились – ну, яо персонале парка, – то было уже темно, то есть мой папаша крутился на колесе почти весь божий день, крутился и крутился, целых пятьдесят семь кругов, сказала билетерша, получается, подумал я, папаша накатал даром на приличный ужин.
…но получить с него за это деньги не представлялось возможным, Снуппи сняли с колеса прямо во время медленного вращения, просто отцепили на ходу внизу и, улыбаясь детям, оттащили куклу – это кукла, кукла, конечно, а вы как думали – в подсобное помещение, где даже пульс уже проверять не стали, вынули из нагрудного кармана конверт с надписью «Крохе Еноту» и вызвали «скорую»…
Речевка, конечно, глупая – а разве у нас бывали другие – и ни ритм, ни размер в ней не соблюдены. Еще бы. Сочиняли-то сами, в парке. Папаша, который не папаша, всегда экономил на специалистах. Несмотря на глупость произносимого, я тем не менее ощущаю себя почему-то ветхозаветным пророком, который взобрался на гору и вещает оттуда Земле и Небу. Прямо как Иисус.
Всхлипнув, я кричу в небо, подскакивая очень уж часто, потому что я заканчиваю:
Конечно, никакого «бля» в речевке не было, но мы со Снуппи всегда его добавляли, правда, тихонько, чтобы никто не слышал. Ну, сейчас-то стесняться некого. Я останавливаюсь и оглядываюсь. У холма собрались почти все. Нет только Матушки Енотихи. Вот так. Все собрались послушать. Только Магдалина смылась под шумок.
Что неудивительно. Она меня тоже покинула. К счастью, не повесилась. Наверное. Точно-то я не знаю. В кабинете директора – своем то есть – я нашел кассету. С записью ночи, которую провел с Белоснежкой в лодке. И полный – а не половину, как мы договаривались, – пакет документов на аттракционы и ресторан поблизости. С припиской.
«Свадебный подарок».
Больше ничего. Что же. Я оглядываю парк, потом задираю голову и раздуваю ноздри. Я все равно родился. А все остальные, наоборот, умерли или пропали. И это значит, что. Весь этот мир… Он оказался моим.
И я не понимаю, что вы все здесь делаете.
39
Послесловие
…Ну вот и вся моя история. Да, это вам не «Мулен Руж». Ничего не поделаешь, жизнь всегда будет чуть проще мюзикла. Тем более, с таким-то бюджетом!
Что было дальше? Лена и правда оказалась
Я до сих пор получаю за книгу деньги, очень много денег. И мое молчание только добавило мне денег. Пресса гадает, почему я больше не пишу и не даю интервью. Меня окрестили Кишиневским затворником. Все гадают, где я прячу новую рукопись. Говорят, что не я написал ту, первую. Говорят, что я, словно Сэлинджер, с которым меня лестно сравнивают, забиваю новыми текстами письменный стол и не хочу их публикации при жизни. Говорят… Много чего говорят.
А я просто не писатель и знаю это.
Папаша, который был вовсе не мой папаша, оказался прав. Пороху мне хватило только на один раз. А такое может произойти с каждым. Например, с вами.
Еще папаша, ну, который директор, не обманул и с завещанием. Завещание и в самом деле было там. Я вынул его и вписал свое имя в пробел. Так я стал владельцем парка аттракционов.
Пару лет после этой истории я жил, ничего не делая. Потом посмотрел на жизнь трезво. Понял, что парк аттракционов очень доходное предприятие. И, сын своего отца – а моим настоящим отцом, отцом
Остальное – декорации.
Конечно, я оказался большим ослом и упустил Лену, начав встречаться с этим глупым куском мяса, Белоснежкой.
Я живу с Белоснежкой до сих пор. Я был ее первым мужчиной. Мы женаты. У нас трое детей. Они гордятся своим папой. Я пытался найти Матушку Ено… Лену то есть. Узнал, что она уехала в США. Нью- Йорк, муж – белый инженер из Силиконовой долины, развод, Небраска, Лос-Анджелес, официантка… – потом следы потерялись. Обратиться в какую-нибудь телевизионную передачу типа «Ищи меня» я постеснялся.
По ночам я часто стою у окна нашего добротного дома, глядя в выкупленный мной парк. И думаю о том, что я не писатель, и не счастливый отец – хотя я счастливый отец, – и не счастливый муж. А кто же я?
Кроха Енот из семейки Енотов.
Потерявший свою Енотиху.
Правда, с некоторых пор у меня кое-что есть. Маленький талисман. Эквивалент надежды. Небольшая открытка. Плотная карточка без обратного адреса, пришедшая на мой адрес прошлым летом. Без слов. Просто растиражированное почтой фото. Пальма, песок под ней и типографская подпись. Название местности. Имя городка-спутника при Парамарибо. Ох. Когда я увидел открытку, то понял, что могу родиться еще раз.
Парамарибо, Парамарибо, Парамарибо, город утренней зари.
Кажется, так поется в одной песне. Кажется, это намек, я и не намерен делать вид, что не понял его. Поэтому уже собрал чемодан, который прячу под каруселью. Деньги перевел на детей и жену. Пусть будет
