и о творении Богом материи, как несовершенной оболочки для грешной души, совершенно неприемлемо. В особенности ужасна мысль, будто возможно пресыщение созерцанием Бога. Церковь имела основание осудить такое учение не только на поместном, но и на вселенском соборе. Не правы, однако же, лица, которые отвергают всякое учение о творении Богом всех душ при творении мира, ссылаясь на то, что теория предсуществования души осуждена вселенским собором. Если пятый собор и осудил это учение, он имел в виду лишь ту его форму, в какой оно высказано Оригеном. Между тем учение о предсуществовании души может быть развито в крайне различных видоизменениях и может быть дополнено учением о перевоплощении тоже с весьма различными особенностями.
Теория предсуществования души и перевоплощения, развитая Лейбницем и усвоенная мною, именно содержащая в себе учение о транскреации (о дополнительном творческом акте Божием, поднимающем душу от животности к разумной человечности), никогда не подвергалась осуждению Церкви. Современный лейбницеанец
Учение о происхождении человека путем эволюции от низших, чем он, видов организмов вполне согласимо с христианскою, религиею. Поэт Алексей Константинович Толстой (ум. в 1875 г.), человек религиозный, понимал это так же, как и Дарвин. Услышав в 1872 году, что М. Н. Лонгинов, начальник Главного управления по делам печати, хочет запретить издание перевода одного из произведений Дарвина, он написал «Послание к М. Н. Лонгинову о дарвинизме». Вот отрывок из него:
Все три основные теории происхождения души, предложенные в христианской литературе, креационизм (творение души Богом при зачатии или рождении), традуционизм (возникновение новой души из души родителей) и учение о предсуществовании (творение души при творении мира), не могут считаться удовлетворительными, как это признает епископ Сильвестр в своём труде «Опыты православного догматического богословия» (т. III, 3 изд., стр. 337 – 339). Изложенная мною более сложная теория, заключающая в себе учение о предсуществовании души и о дальнейшей транскреации, есть синтез двух теорий – теории предсуществования и теории креационизма. Она даёт ответ на вопрос о судьбе души, удовлетворяющий требованиям справедливости и соответствующий любви Божией к творимым Им существам. О других особенностях моего учения, отклоняющихся от мнений, широко распространенных среди богословов, можно прочесть в моей книге «Бог и мировое зло. Основы теодицеи» в главе V «Персоналистическая теодицея и догматы Церкви».
На церковных молитвах, напр. на содержании панихиды, учение о перевоплощении никак не должно отразиться. В панихиде все внимание сосредоточено на конечной цели жизни человека, на вступлении его в Царство Божие, где нет «ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная». Но в индивидуальной молитве об усопших сторонник учения о перевоплощении может, конечно, обращаться к Богу с просьбой о благословении умершего на новых путях его жизни, о ниспослании ему даров Духа Святого и т. п.
Многие лица, встретив частное богословское мнение, отступающее от традиционных учений Церкви, торопятся заклеймить его словом «ересь». Учение о перевоплощении тоже называют иногда ересью. Обыкновенно при этом не отдают себе отчёта, что следует называть словом «ересь». В «Dictionnaire de Theologie Catholique» дано следующее определение этого понятия: ересь есть «учение, непосредственно и прямо противоречащее истине, сообщенной в Откровении Богом и признанной за таковую аутентично Церковью» («une doctrine qui soppose immediatement, directe-ment et contradictoirement a la verite revelee par Dieu et proposee authentiquement comroe telle par l'Eglise», VI, 2, стр. 2211). Отсюда ясно, что когда какое- либо учение не содержит в себе прямого отрицания одного из догматов Церкви, только компетентный богослов может определить, следует ли называть его ересью.
[1] Орфики (Orphikoi), представители религиозно-мистического течения в Древней Греции, происхождение которого связано с экстатическими мистериями Диониса-Загрея, проникшими из Фракии в Грецию и Южную Италию, позднее в Рим. О. считали себя последователями Орфея и его ученика Мусея, будто бы оставивших для посвященных тайное предание. литература О. дошла в фрагментах разного времени начиная от 6 в. до н. э. (сюда примыкает ряд стилизованных в духе древнего орфизма гимнов и др. стихотворных текстов времён Римской империи). В центре доктрины О. – миф о возникновении человека. Двуполый Фанет, родившийся из мирового яйца (осколки скорлупы которого – небо и земля), поглощён Зевсом, сосредоточившим полноту божественных потенций; после этого у Зевса рождается наследник, грядущий благой повелитель мира – Дионис-Загрей. Однако титаны растерзывают Загрея и поедают его; Зевс убивает их молнией, и из их пепла рождаются люди, соединяющие в себе злое естество титанов и благое естество пожранного титанами Загрея. Ради освобождения божественной души, заточенной в темнице тела, нужны особые очистительне обряды и аскетические предписания (например, запрет есть мясо), тайну которых знают О. Благочестивых за гробом ожидает блаженство, нечестивых – мука в Тартаре; наряду с этим разрабатывается учение о метемпсихозе (перевоплощении душ). Взаимосвязи между О. и пифагореизмом несомненны, однако вопрос о приоритете остаётся спорным. В 5-4 вв. до н. э. О. имели особый успех среди народных низов. Многие авторы осмеивали их доктрину и обряды как плебейское шарлатанство; напротив, неоплатонизм пытался сделать из текстов О. своё 'священное писание' в противовес Библии иудеев и христиан.
Источн.: Kern О., Orphicorum fragmenta, 2 Aufl., В., 1963.
Лит.: Лосев А. Ф., Античная мифология в её историческом развитии, ч. 1, М., 1957 (гл. 4 и тексты к ней); Guthrie W. К. С., Orpheus and Greek religion, 2 ed, L., 1952; Moulinier L., Orphee et l’orphisme a l'epoque classique, P., 1955.
С. С. Аверинцев.
[2] В философии словом
