динамита. Доклад высылаю оказией. Брион».
В 1941 году радиотехническая разведка США смогла перехватить эту радиограмму, но расшифровали ее американцы только через тридцать лет…
Несмотря на тяжелую обстановку на советско-германском фронте и огромную потребность Ставки Верховного Главнокомандования в чисто военной информации, начальник Разведуправления Красной Армии 11 августа 1941 года направил указание в Лондон резиденту Бриону:
«Примите все меры для получения материалов по урановой бомбе. Директор».
Так началась «карьера» Клауса Фукса в советской разведке. Она длилась более двух лет, успешно развивалась и была исключительно важной для РУ Красной Армии.
5-му отделу Разведуправления Генерального штаба Красной Армии в задании на 1942 год по Великобритании указывалось: «Установить, какие работы ведутся над проблемой взрывной реакции урана в британских университетах». Выполнение этого задания находилось под личным контролем начальника Разведуправления. Несмотря на особую секретность, которой была окружена вся работа британских научных центров, военным разведчикам удавалось получать сведения о ходе научных исследований по урановой проблеме. Работники Центра своевременно давали оценки поступавшим материалам, нацеливали разведчиков на добывание данных по конкретным вопросам, уточняли задачи на каждый период работы, которые, как теперь стало известно, определялись лично академиком И. В. Курчатовым и передавались в Разведуправление через М. Первухина.
Сотрудничество И. В. Курчатова с военной разведкой началось в 1942 году. В то время он был еще профессором и находился в Казани, где размещался эвакуированный из Ленинграда ЛФТИ.
В октябре 1942 года уполномоченный ГКО С. Кафтанов пригласил И. Курчатова в Москву. Для него в столице был забронирован номер в гостинице «Москва», в котором он жил около двух месяцев, работая в Кремле с документами военной разведки. Курчатов получил эти секретные документы из рук С. Кафтанова, который попросил физика изучить материалы о работах по урановой проблеме из Великобритании и подготовить свое заключение по их содержанию.
Документы находились в трех папках. В первой из них было 138 листов материалов, полученных из Разведуправления 17 августа 1942 года. Во второй — 139 листов, присланных военной разведкой 17 и 25 августа. И наконец, в третьей лежали 11 листов, поступивших из Разведуправления 2 сентября. Курчатов тщательно изучил материалы, раскрывающие работу британских ученых по цепной реакции в уране. То, что он прочитал, повергло его в смятение. Он был хорошо осведомлен о состоянии дел в этой области в отечественной науке и понял, что нападение фашистской Германии на Советский Союз, сорвавшее выполнение плана научно-исследовательских работ по проблеме урана в СССР на 1940–1941 годы, позволило британцам уйти вперед.
Из материалов военной разведки было видно, что английские физики Чедвик, Дирак, Фаулер и Кокрофт направляют свои усилия на выявление возможности получения сверхвзрывчатых веществ путем использования ядерной энергии атомов урана. К английской команде атомщиков присоединились первоклассные ученые Фриш, эмигрировавший из Дании, где он был сотрудником лаборатории Нильса Бора, и прибывшие из Франции физики Холбан и Коварский. Эти ученые были крупными специалистами по физике атомного ядра. Объединение их в одну «международную команду» под британским флагом неизбежно должно было привести к прорыву в области ядерных исследований. В этом Курчатов не сомневался и решил незамедлительно подготовить докладную записку Председателю Совета Народных Комиссаров СССР Вячеславу Молотову.
27 ноября 1942 года он завершил работу над этим документом. Вот некоторые из его выводов и предложений:
«— В исследованиях проблемы урана советская наука значительно отстала от науки Англии и Америки и располагает в данное время несравненно меньшей материальной базой для производства экспериментальных работ…
— Масштаб проведенных Англией и Америкой в 1941 году работ больше намеченного постановлением ГКО Союза ССР на 1943 г…
— Ввиду того, что получение определенных сведений об этом выводе связано с громадными, а может быть, и непреодолимыми затруднениями; и ввиду того, что возможность введения в войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена, представляется необходимым широко развернуть в СССР работы по проблеме урана и привлечь к ее решению наиболее квалифицированные научные и научно-технические силы Советского Союза. Помимо тех ученых, которые сейчас уже занимаются ураном, представлялось бы желательным участие в работе профессора Алиханова А. И. и его группы, профессоров Харитона Ю. Б. и Зельдовича Я. Б., профессора Кикоина И. К., профессора Александрова А. П. и его группы, профессора Шальникова А. И.
— Для руководства этой сложной и громадной трудности задачей представляется необходимым учредить при ГКО Союза ССР под Вашим председательством специальный комитет, представителями науки в котором могли бы быть академик Иоффе А. Ф., академик Капица П. Л. и академик Семенов Н. Н.»
Прочитав докладную записку, Курчатов подписал ее и поставил дату: «27.11.42.»
Возможно, эта докладная является первым документом И. В. Курчатова, относящимся к началу работ по созданию отечественного атомного оружия…
Молотов, прочитав докладную Курчатова, сделал на ней пометку: «Т(ов). Сталину. Прошу ознакомиться с запиской Курчатова. В. Молотов. 28.ХI.»
Принятые в последующие годы постановления правительства определят основные направления работы советских ученых, конструкторов, внешней разведки НКВД и разведки Красной Армии в этой области. В феврале 1943 года ГКО утвердит постановление об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях. Курирование всех работ по атомной проблеме вначале будет возложено на В. Молотова. Его заместителем, ответственным за вопросы обеспечения ученых разведывательной информацией, будет назначен Л. П. Берия.
Ровно через год Берия станет главным ответственным лицом за атомный проект, что во многом предопределит деятельность и ученых, и внешней разведки НКВД, и военной разведки. Все работы по созданию отечественного атомного оружия будут проводиться в строжайшей государственной тайне.
Германское и британское направления добывания информации по урановой проблеме в 1941–1943 годы были под особым контролем руководства военной разведки. В письме начальника Разведуправления Красной Армии руководителю резидентуры военной разведки в Лондоне 8 мая 1942 года говорилось:
«…По имеющимся сведениям, немцы ведут интенсивные работы по использованию для военных целей внутренней энергии, выделяющейся при цепной реакции урана. Над этой проблемой работает профессор Хейсенберг (Лейпциг). Сейчас для этой цели немцы заняли лабораторию Нильса Бора в Копенгагене. Этот вопрос имеет чрезвычайный интерес, поэтому поставьте срочно задание «Барчу» выяснить:
— где работает Хейсенберг, имена физиков и химиков, работающих в лаборатории Бора в Копенгагене;
— каким методом осуществляется цепная реакция урана;
— методы разделения изотопов урана и получения больших количеств протоактиния. Описания и чертежи установок по разделению изотопов и математическое описание процесса использования внутриатомной энергии, выделяющейся при расщеплении ядер урана.
Ответ возможно быстрее…»
Материалы, которые военная разведка стала получать от Фукса, были ценными. Поэтому начальник Разведуправления несколько раз уточнял и конкретизировал задачи по добыванию сведений о британском атомном проекте. Директор лично контролировал выполнение этих задач и, несмотря на тяжелое положение на фронте, рекомендовал И. Склярову «активно искать новые источники информации по проблеме № 1».
Это был и строгий приказ, и просьба, которую нельзя было не выполнить.
Очередную встречу с Фуксом, которому в Разведуправлении Красной Армии присвоили оперативный псевдоним Отто, полковник С. Кремер провел в марте 1942 года. О результатах встречи было немедленно сообщено в Центр следующей радиограммой:
