Таганрогский трофей был не первым сигналом о том, что в Германии ведутся работы по исследованию возможностей получения энергии в результате цепной реакции в атомах урана. В январе 1942 года из резидентуры военной разведки в Лондоне в Центр поступила радиограмма, в которой говорилось о том, что немцы активно ведут переговоры в Португалии и Испании и пытаются «закупить уран для неизвестных целей». В донесении в Центр резидент военной разведки в Лондоне генерал-майор И. Скляров высказывал предположение: «Не связаны ли эти закупки с производством урановых бомб?»
Эти данные были получены от агента Барона. Под этим псевдонимом на советскую военную разведку работал Франтишек Моравец — начальник чехословацкой разведки в Лондоне. С ним поддерживал связь генерал-майор И. Скляров (Брион).
Работа Барона на советскую военную разведку до сих пор имеет много тайн. Его возможности по добыванию разведывательной информации в Западной Европе в годы Второй мировой войны были так же уникальны, как у легендарного Ресслера, работавшего с Рашель Дюбендорфер в Швейцарии. Для того чтобы хоть приблизительно оценить их, можно привести только один пример. Однажды в 1944 году во время налета британской авиации на Берлин в кабинете одного из высокопоставленных помощников Гитлера упал прикрепленный к стене портрет фюрера. Через день Барон сообщил об этом «инциденте» генералу И. Склярову.
Барон заблаговременно сообщал советскому резиденту о многих важных перебросках фашистских дивизий на Восточный фронт и планах германского военного командования по ведению войны против СССР. Ф. Моравец находился в Лондоне, но создавалось впечатление, что он одновременно был везде и знал обо всем. У начальника чехословацкой разведки, видимо, была хорошая агентурная сеть в оккупированных странах Западной Европы, и она действовала бесперебойно.
От Барона советская военная разведка узнала о разработке немцами урановых месторождений в Судетских горах. После окончания войны эти сведения будут учтены, когда Советский Союз начнет предпринимать первые шаги по поиску залежей урановой руды.
О том, что немцы проводят научные исследования по урановой проблеме, военной разведке сообщал и Клаус Фукс (Отто). Работая на британский атомный проект, он, по указанию Пайерлса, вел наблюдение за работами немецких физиков, имел доступ к материалам британской разведки «Сикрет интеллидженс сервис», которая передавала английским ученым материалы своей агентуры из Германии.
В то время, как выяснилось уже после войны, немецкие ученые действительно пытались решить две основные задачи: определить лучший способ разделения изотопов урана и найти наиболее приемлемый для атомного котла (реактора) тип замедлителя нейтронов.
Разрабатывались и способы производства обогащенного урана. Использовались различные методы. Наиболее рациональным считался метод с применением центрифуги. В своих научных экспериментах и исследованиях они проходили тот же самый путь, по которому совместно шли англичане и американцы. Немецкие физики, находившиеся в полной изоляции после начала Второй мировой войны, должны были все делать самостоятельно. Их работа осложнялась еще и тем, что с приходом к власти в Германии нацистов многие физики-антифашисты покинули немецкие университеты и научные лаборатории.
После того как в июне 1940 года германские войска, обойдя «линию Мажино», прорвали фронт и вошли в Париж, эсэсовцы нагрянули в Коллеж де Франс, где работал Фредерик Жолио-Кюри. Они попытались захватить его отчеты об исследованиях по атомной физике, но не нашли их. Помощники Жолио-Кюри физики Холбан и Коварский успели вывезти все документы в безопасное место, где планировалось возобновить эксперименты с ураном. Сделать это не удалось. Холбан и Коварский выехали в Лондон, а Жолио-Кюри остался в Париже.
Попытки немцев привлечь на свою сторону известного французского физика Ф. Жолио-Кюри успеха не принесли. Ученый под благовидным предлогом отказался от сотрудничества с немецкими физиками.
Другой известный в Европе физик профессор Нильс Бор после оккупации фашистами Дании некоторое время тоже продолжал руководить Институтом теоретической физики в Копенгагенском университете. В октябре 1943 года британская разведка получила сведения о том, что в Берлине был подписан приказ об аресте Н. Бора. СИС поручила своим агентам в Дании организовать вывоз ученого из страны. На рыбачьей лодке он был тайно переправлен в Швецию, откуда через несколько дней на английском истребителе был доставлен в Великобританию. Никто не знал, что англичане, опасавшиеся попадания Бора в руки немцев, дали пилоту самолета, в бомбовом отсеке которого он находился, строгое указание в случае попытки немецких истребителей посадить британский самолет на территорию, занятую гитлеровцами, открыть бомбовый люк.
О «приключениях» Н. Бора в ГРУ не было известно. Но начальник военной разведки генерал- лейтенант И. Ильичев знал, что Н. Бор покинул Данию, что немцы безрезультатно пытались привлечь Жолио-Кюри к работе на германский атомный проект.
В ГРУ знали, что в предвоенные годы немецкие физики совершили большинство открытий в области расщепления атомного ядра. Сообщение резидента И. Склярова из Лондона о закупках немцами урана в Португалии и Испании, о добыче германскими компаниями урана в оккупированной Чехословакии позволяли сделать вывод о том, что немецкие физики ведут активные исследования по атомной проблеме. После захвата в апреле 1940 года немецкими войсками Норвегии, в распоряжение немецких физиков попал завод тяжелой воды в Веморке — один из немногих имевшихся в те годы заводов, который производил важнейший компонент, необходимый для процесса обогащения урана. Постепенно в Германии были созданы реальные возможности для реализации уранового проекта.
Несмотря на то что в предвоенные годы Германию вынуждены были покинуть известные всему миру физики, в немецких лабораториях продолжали работать такие ученые, как Вернер Гейзенберг, Фриц Хоутерманс, Карл Фридрих фон Вейцзеккер, Отто Ган и другие физики. Все они занимались поисками путей практического применения цепной реакции урана в военном деле. Это была небольшая, но достаточно «серьезная команда», которая понимала что и как делать, и добилась значительных результатов.
Среди немецких физиков Ф. Хоутерманс был единственным специалистом, который хорошо знал не только состояние исследований в германских, но и в советских лабораториях. В конце 40-х годов он работал в физико-техническом институте в Харькове в качестве иностранного ученого. Но в 1937 году был арестован органами НКВД как «подозрительный иностранец», прикидывавшийся беженцем-антифашистом. В защиту Ф. Хоутерманса выступили Н. Бор, А. Эйнштейн, Ф. Жолио-Кюри.
Сотрудники НКВД под давлением известных ученых освободили немца, но заставили его дать согласие на сотрудничество с советской разведкой. Вполне возможно, что Ф. Хоутерманс, как и разведчик Эрих Гимпель, работал на германскую военную разведку. Это предположение подтверждает тот факт, что когда фашисты в 1942 году захватили Харьков, то одним из первых в городе появился Фриц Хоутерманс. Он был в составе спецкоманды, которая интересовалась не украинским салом, а научно-технической документацией, приборами и оборудованием Харьковского физико-технического института, сотрудники которого принимали активное участие в атомных исследованиях в предвоенные годы. Все, что представляло интерес с точки зрения хорошо осведомленного Ф. Хоутерманса, было захвачено и вывезено в Германию.
Неудачная вербовка Хоутерманса получила огласку и нанесла значительный вред авторитету СССР. Не зная истинных причин ареста немецкого физика в Харькове, ученые, покидавшие Германию, не рискнули ехать в Москву, а предпочли отправиться сначала в Англию, а затем в США.
Возвратившись в Германию, Ф. Хоутерманс не думал о выполнении собственных обещаний о сотрудничестве с внешней разведкой советского Наркомата внутренних дел. Он станет одним из заметных специалистов в немецком атомном проекте и добьется в своих исследованиях значительных результатов.
В конце сентября 1939 года в Берлине в здании департамента вооружений было проведено совещание физиков и представителей руководства вооруженных сил. В его работе приняли участие физики Гартек, Гейгер, Боте, Дибнер, Флюгге и Маттаух. Они являлись разработчиками меморандума об образовании «Уранового ферайна» («Уранового сообщества») и программы его деятельности, главной целью которой был поиск путей использования атомной энергии в военных целях. Позже к ним присоединились Гейзенберг и Вейцзеккер.
Правительство официально утвердило «Проект U» («Урановый проект») как составную часть программы научных исследований военного значения. Научным центром этого проекта стал Физический
