Дельмар выходит на связь…
В годы Второй мировой войны он работал в Разведуправлении Красной Армии. Около восьми лет находился на нелегальном положении в специальной командировке в США. Был сотрудником двух самых секретных американских военно-промышленных объектов, на которых производились компоненты для первой атомной бомбы.
Оперативный псевдоним этого военного разведчика — Дельмар.
Имя его никогда не попадало на страницы газет и журналов. Пятьдесят пять лет он не нарушал военную присягу, никому и никогда не говорил о том, что работал в военной разведке и чем занимался в спецкомандировке.
В апреле 2000 года ему снова пришлось выходить на связь. На этот раз — в Москве.
Вечером одного из последних дней апреля 2000 года я позвонил Дельмару. В качестве пароля я использовал рекомендации одного из ветеранов ГРУ, который знал этого разведчика с 1948 года.
Дельмар сначала удивился неожиданному звонку, но, узнав о том, кто рекомендовал к нему обратиться, а это был достаточно авторитетный ветеран ГРУ, которого он хорошо знал по совместной работе, продолжил разговор.
Я попросил бывшего разведчика назначить время встречи и принять меня. После некоторого колебания он согласился, и наша встреча вскоре состоялась.
Как правило, мы узнаем имена сотрудников специальных служб, которых раскрыла та или иная иностранная контрразведка. Имена же остальных, то есть действующих разведчиков, сохраняются в тайне независимо от срока давности их работы в разведке. Этот принцип похож на «ведомственный инстинкт самосохранения». Он наработан десятилетиями и вполне себя оправдал. Именно на нем и основывается древо военной разведки — крона есть, а корней не видно…
Дельмар относится к тем редким профессионалам военной разведки, которые смогли в годы длительных командировок не попасть в сети контрразведки противника.
Он выполнил поставленные перед ним задачи и благополучно возвратился на Родину.
Ему удалось избежать ареста в СССР и не попасть под молох сталинских репрессий.
Чем Дельмар отличается от других военных разведчиков тех лет? Скорее всего, тем, что он был единственным гражданином СССР, которому удалось лично проникнуть на секретные атомные объекты США. Это уникальный случай в истории разведки. Как правило, разведчики находят на интересующих их объектах «добровольных помощников», которые за определенное вознаграждение передают им секретные материалы. Этих «помощников» принято называть агентами. В прошлые годы, когда существовали два идеологических полюса — коммунистический и капиталистический, многие иностранцы левых взглядов помогали советской разведке бескорыстно из идеологических соображений.
Дельмар, как человек-невидимка, сам прошел через все преграды, воздвигнутые американской контрразведкой, проник на секретный объект, работая на котором, собирал информацию о производстве ядерных материалов — урана-235, плутония и полония. Добытые сведения он направлял по своим секретным каналам в Москву. В истории специальных служб XX века второго подобного случая, мне кажется, нет.
Дельмару скоро будет девяносто лет. Он живет в Москве на Мичуринском проспекте. Найти его дом было не трудно. Значительно труднее было понять, почему о человеке, который вскрыл секретные объекты США по производству компонентов ядерного заряда, мы до сих пор ничего не знали.
Известно, что мифы создаются, когда реальные свидетели молчат. Замалчивание достижений советских военных разведчиков, длившееся многие годы, трудно поддается объяснению, но оно есть.
Дельмар остался единственным из тех военных разведчиков, которые принимали личное участие в добывании атомных секретов в далеких странах. Сможет ли он вспомнить то, чем занимался более пятидесяти лет назад? Точнее — захочет ли вспоминать? Разведка — профессия стрессогенная. Участники тайных операций спецслужб подробностей их проведения никогда не забывают, но рассказывать о них, как правило, не любят.
Как поступит Дельмар? Он работал на военную разведку на нелегальном положении в США в годы Второй мировой войны. В случае провала по законам военного времени он был бы казнен на электрическом стуле. Как Юлиус и Этель Розенберг, приговоренные американским судом к смертной казни за шпионаж в пользу СССР и шагнувшие в камеру смерти 19 июня 1953 года.
Вспоминать о годах тяжелой и опасной работы занятие не из легких.
Работать Дельмару приходилось действительно в сложных условиях. Секреты в США всегда тщательно охранялись. Вокруг же американского атомного проекта была создана абсолютная секретность. Военный руководитель проекта генерал Лесли Гровс однажды назвал меры безопасности, которые были предприняты для сохранения в тайне процесса разработки атомной бомбы, «мертвой зоной».
Дельмар прошел сквозь эту мертвую зону. Прошли сквозь нее и другие военные разведчики.
Возможно, меры безопасности были не адекватны той степени важности выполнявшихся на атомных объектах работ? Конечно, нет. Создание атомной бомбы, нового вида оружия, которого не было ни у кого в то время, составляло особую военную тайну США. После блистательной победы советских войск на Курской дуге и выхода наших войск к Днепру, завершивших коренной перелом в ходе Второй мировой войны на Восточном фронте, Лесли Гровс заявил: «Мы должны теперь стремиться сохранить в тайне от русских наши открытия…»
Гровс не был политиком, но смотрел далеко вперед. Успешная реализация атомного проекта, монопольное владение новым сокрушительным оружием создавало условия для мирового господства. Не об этом ли мечтали те, кому служил генерал Гровс?
Для того чтобы понять, какие препятствия пришлось преодолевать Дельмару и другим военным разведчикам, видимо, следует коротко рассказать хотя бы о некоторых мерах безопасности, которые предпринимались по охране атомного проекта.
Дело было поставлено так, что многие специалисты, принимавшие участие в реализации планов Оппенгеймера, и не предполагали, что они выполняют работу, связанную с созданием атомной бомбы. Л. Гровс не имел ничего общего с ядерной физикой, однако, как свидетельствуют воспоминания некоторых участников американского атомного проекта, он был толковым администратором. Ему удалось установить особый порядок работы для всех, кто был связан с созданием атомного оружия. Возможно, именно за это Гровс и получил звание бригадного генерала инженерных войск американской армии.
Среди научного персонала, выполнявшего отдельные исследования в различных лабораториях, действительно были воздвигнуты, как свидетельствовали позже непосредственные участники тех событий, непроницаемые стены. Каждый отдел в рамках даже одной и той же лаборатории не имел представления о том, что делают сотрудники других отделов той же самой организации. Координация осуществлялась только сверху. И только наверх уходили результаты всех исследований.
Атомный город в Лос-Аламосе (штат Нью-Мексико) и другие объекты уранового проекта были похожи на гетто для ученых. Представители военной контрразведки следили за тем, чтобы строгие правила секретности никогда и никем не нарушались.
Агенты ФБР и военной контрразведки Джи-2 подвергали тщательной проверке всех, кто привлекался к работе на атомных объектах: в секретном научном центре в Лос-Аламосе, на заводах по обогащению урана в Хэнфорде (штат Вашингтон), в городе промышленных атомных реакторов в Ок-Ридже (штат Теннесси), в лабораториях Колумбийского и Чикагского университетов. Автобиографические данные всех сотрудников американского атомного проекта регулярно проверялись и перепроверялись. Благонадежность должна была быть обеспечена на сто процентов. Как считал Гровс, она была достигнута. Однако можно сказать, что он ошибался.
Служба безопасности американского атомного проекта имела неограниченные права по надзору. Одним из ее руководителей был полковник Борис Паш, сын митрополита русской православной церкви в расколе, обосновавшейся в США с давних времен. Звали митрополита Фиофилом. В миру — Пашковский. В истории православной церкви он известен тем, что антиканонической деятельностью с 1934 по 1950 год препятствовал примирению Русской православной церкви и православной церкви Америки. Борис предпочел носить упрощенный вариант отцовской фамилии.
