любви, только что услышанные от Онории, согрели ему душу. Он смотрел на огонь очень долго и, вздохнув, направился к двери, а язычки пламени все еще танцевали у него перед глазами.
Онория дрожала, лежа под одеялами в своей кровати. Она редко проводила здесь ночь. Борьба с самой собой закончилась тем, что она отправилась в свои апартаменты и, не раздеваясь, улеглась в постель. Она так и не поужинала, но это не имело никакого значения, потому что аппетит пропал бесследно. Ситуация была сложная, и все же, повторись сегодняшняя сцена вновь, она не отказалась бы ни от единого своего слова.
Она обязана была сказать все как есть, хотя знала, что Девилу это может не понравиться. Онория не представляла, как он отнесся к ее признанию в любви. Упрямец отвернулся, увидев по ее глазам, что оно искренне.
Нахмурившись, она уставилась в темноту и уже в сотый раз попыталась проанализировать реакцию мужа. На первый взгляд он опять вел себя как тиран: настаивал на своем, не сомневаясь, что жена послушается его, а потом, видя ее упорство, прибегал к методам устрашения. И все же… мысль о том, что она подвергалась опасности, выводила его из себя. Это очень похоже на…
Самые фантастические предположения вихрем крутились в ее голове и в конце концов усыпили.
Открыв глаза, она увидела огромных размеров тень, маячившую над ее кроватью.
— Глупая женщина! Что, черт побери, ты здесь делаешь?
Судя по тону, это был риторический вопрос. Онория героическим усилием подавила смех. Теперь в голосе Девила звучала обида. Бедняжка! Он уже не ведет себя как деспот, которому подвластно все на свете. Привыкнув к темноте, она увидела, что он стоит и скорбно качает головой.
Девил вдруг нагнулся, обнял Онорию и взял на руки. Она притворилась спящей.
— Чертова рубашка! — Он сказал это с таким отвращением, что у Онории свело челюсть. — Эта женщина слишком высокого о себе мнения!
Еще минута — и он осторожно уложил жену на свою кровать. Она решила пока не просыпаться, а для правдоподобия тихонько пробормотала что-то и свернулась калачиком.
Девил хмыкнул. Потом Онория услышала знакомый шорох его одежды, и воображение услужливо дорисовало то, что она не могла видеть.
Когда Девил — такой теплый и сильный — улегся рядом, Онория испытала несказанное облегчение. У нее даже засосало под ложечкой. Тяжело вздохнув, одной рукой он обнял ее за талию, другую положил на грудь — властно и нежно.
Пока Онория раздумывала, стоит ли ей просыпаться, дыхание мужа стало ровнее и тише. Она с улыбкой закрыла глаза.
Глава 22
На следующее утро Онория проснулась поздно. Девил давно ушел по делам. Его бодрость показалась ей неправдоподобной. Сама она чувствовала себя совершенно опустошенной после бурно проведенной ночи. Ее рассеянный взгляд упал на кремовый шелк, валявшийся на пестром ковре. Ночная рубашка…
Уже после полуночи они затеяли возню. Полусонная Онория не желала расставаться со своим теплым одеянием. Девил настоял на своем, но полностью компенсировал проявленную жестокость. Горячие волны до сих пор струились по ее телу. Улыбаясь, Онория поглубже зарылась в постель, наслаждаясь тем особым ощущением, которое дает удовлетворенное желание.
Она не знала, кто из них сделал первый шаг, да это и не имело значения. Они просто повернулись друг к другу и доказали, что, несмотря на все разногласия, остаются мужем и женой и их связь непоколебима, как скала.
Дверь слегка приоткрылась, и в комнату заглянула Кэсси,
— Доброе утро, мадам. — Горничная проворно подняла с пола рубашку. — Уже почти одиннадцать.
— Одиннадцать? — удивилась Онория.
— Уэбстер спрашивает, будете ли вы завтракать. Ужин-то вы вчера пропустили.
— Мы подкрепились позже, — сказала Онория, привстав.
…Через час после того, как ночная рубашка оказалась на полу, Девил вспомнил о еде. Она к тому времени задремала, а Девил, совершив набег на кухню, безжалостно разбудил ее и потребовал, чтобы жена отведала блюдо из цыпленка, ветчины и сыра под белым вином.
— Есть жаркое с рисом и рыбой, вареные яйца и колбаски.
Онория сморщила носик. — Я лучше приму ванну.
Это вполне соответствовало ее настроению: хотелось понежиться в тепле и по возможности не двигаться. Глядя на клубы пара, она вспоминала события прошедшей ночи и слова мужа, сказанные после того, как они насытились любовными играми:
— Я боюсь потерять тебя гораздо больше, чем ты — меня.
Это не было признанием в полном смысле слова: Девил думал, что жена уже заснула.
Но почему он боится сильнее?
Минуты бежали одна за другой, вода стала остывать, а Онория сумела придумать всего один ответ. Из ванны она вышла в состоянии крайнего возбуждения и следующие полчаса сурово корила себя за то, что делает слишком поспешные выводы. А это весьма неразумно, особенно в данном случае.
Онория отправилась в гостиную, но не смогла усидеть на месте и начала метаться в узком пространстве между окном и камином, сгорая от желания вновь увидеть мужа. Увидеть его лицо, заглянуть в прозрачные глаза. Миссис Халл принесла чай, настоянный на травах. Онория с благодарностью взяла чашку, но напиток остыл, пока она сидела, тупо уставясь в стену.
Появление Луизы и близнецов несколько развлекло ее. Девочки с восторгом болтали о своих новых платьях. За обедом Онория отведала кусочек рыбы, вполуха слушая гостей. Она отменила все визиты, хотя известие о том, что новоиспеченная герцогиня Сент-Ивз не принимает, могло стать поводом для досужих домыслов.
Впрочем, домыслы эти скорее всего подтвердятся. Онория старалась не думать пока об этом, но сомнения почти рассеялись. Плохой аппетит, дурнота по утрам — все свидетельствовало о том, что она носит ребенка Девила.
У Онории голова кружилась от радости. Она омрачалась лишь вполне понятными опасениями, пока не переросшими в страх — ведь Девил и вся семья рядом.
Словно прочитав эти мысли, Луиза, уже собравшаяся уходить, бросила на нее выразительный взгляд.
— Ты выглядишь хорошо, но, если у тебя возникнут какие-то вопросы, обратись ко мне или к Горации. Мы ведь уже были в таком положении.
— Ах да… — Онория вспыхнула. Она еще не разговаривала с Девилом. Он, а не тетки должен первым узнать о ребенке. — Это… — она сделала неопределенный жест, — если…
Луиза с улыбкой потрепала ее по руке.
— Не «если», дорогая моя, а «когда».
Кивнув на прощание, она ушла вместе с близнецами.
Поднимаясь по лестнице, Онория размышляла о том, стоит ли сейчас сообщать Девилу приятную новость. Она уже не раз пыталась это сделать, но ей мешал призрак убийцы. Расследование приближалось к концу. Уходя, Девил сказал, что они с Уэйном ищут доказательства. Правда, какие именно — не ясно. Он пообещал открыть тайну сегодня вечером. Сейчас совсем ни к чему поднимать шум: слух о том, что у них скоро будет наследник, вызовет в обществе нездоровый интерес.
Войдя в гостиную, Онория пришла к выводу, что Девил должен узнать о ребенке уже после того, как убийца будет пойман. А пока на первом месте — безопасность ее мужа. Он значит для нее гораздо больше, чем ребенок. И еще ей хотелось, чтобы эта радость не была ничем омрачена.
