орудием восстановления справедливости. Из угла бального зала, где ей удалось выбрать удобную для наблюдения позицию, она следила за тем, как Габриэль кружил по залу, напоминая хищного зверя гибкостью и мягкостью поступи.
Алатея была достаточно высока ростом, чтобы иметь возможность наблюдать за ним, но ей приходилось проявлять осторожность и не смотреть на него постоянно. В мыслях она непрестанно повторяла принятое недавно решение: избегать его, насколько это возможно, а при встречах вести себя так, как если бы он никогда не сжимал ее в объятиях.
К счастью, Габриэль держался довольно далеко от нее. Его широкие плечи были обтянуты черно- коричневым фраком, выгодно оттенявшим рыжевато-каштановый цвет его волос. Предельно простой покрой только подчеркивал его осанку и повадки опасного хищного зверя.
Через минуту, отведя от него взгляд, Алатея принялась размышлять, как сократить расходы на украшение бального зала в Морвеллан-Хаусе, ухитрившись при этом добиться желаемого результата.
Бал, на котором Мэри и Элис должны быть представлены лондонскому обществу, неумолимо приближался.
— Может, лучше было бы оставить эту дурацкую вещицу дома или бросить ее в огонь?
Алатея стремительно повернулась, сердце ее подпрыгнуло к самому горлу. Она так ушла в свои мысли, что даже не заметила, как он подошел к ней. Габриэль ждал, и ей надо было что-нибудь отвечать.
— Ради всего святого! Мне двадцать девять лет!
— Я точно знаю, сколько тебе лет.
Она вздернула подбородок:
— Все здесь уже привыкли к тому, что я ношу чепец.
— В зале не более десяти человек.
— Не вижу в этом ничего ужасного. Это последняя мода!
— Надо же! Такие кошмарные вещи тоже имеют свой стиль? И все-таки этот головной убор не слишком идет тебе.
— Почему же?
Алатея почувствовала, как румянец заливает ее щеки.
— Ты находишь ужасным цвет, да?
Ее шапочка имела точно такой же яблочно-зеленый цвет, как и шелковое платье, и этот чрезвычайно модный в нынешнем сезоне оттенок шел ей необыкновенно.
Прищурив глаза, Алатея с вызовом смотрела на Габриэля; не было никаких сомнений в том, что их отношения вернулись к раз установленной норме.
Его взгляд пробежал по ее лицу, и он поморщился.
— Это могло быть из чистого золота и все-таки казалось бы безвкусицей.
— Безвкусицей?
До сих пор их беседа протекала довольно мирно, но тут Алатея чуть не задохнулась, пытаясь сохранить спокойствие. Не отрывая взгляда от его лица, она глубоко вздохнула и тоном, не допускающим возражений и полным вызова, заявила:
— Я буду носить эту шапочку до конца своих дней, и тебе ничего не удастся с этим сделать. Если с моей стороны это не слишком дерзкая просьба, в дальнейшем держи свое мнение при себе!
Их взгляды скрестились — теперь Алатея видела, что ей удалось рассердить его: губы Габриэля были сжаты, зубы стиснуты, в глазах появилось суровое выражение. Они стояли рядом в углу бального зала маркизы Хантли, ожидая, когда кто-то из них согласится признать свое поражение и отступит.
— Боже!
Этот отчаянный выкрик заставил ее обернуться.
— Алатея, смотри!
Убитая горем, Элис демонстрировала ей оторвавшуюся оборку юбки:
— Этот глупый лорд Мертон наступил на мою юбку во время последнего танца, и теперь все прекрасное новое платье погибло!
— Да нет же, не волнуйся. — Алатея обняла Элис и прижала ее к себе. — Ничего страшного не случилось. У меня в ридикюле есть булавки. Мы сейчас пройдем в дамскую комнату, и я подколю твою оборку так быстро, что ты не пропустишь ни одного танца. А дома Нелли починит его, и оно будет выглядеть как новое.
— О! — Элис бросила взгляд на подошедшего Габриэля, смахнула слезу и улыбнулась. Потом она снова посмотрела на Алатею. — Мы можем сделать это прямо сейчас?
— Ну разумеется.
— Тогда пойдем скорее.
Дамская комната помещалась в конце коридора. Пока Алатея шла туда, она чувствовала спиной неотрывный взгляд Габриэля.
Как только Алатея вышла из бального зала, Габриэль с облегчением перевел дух. Беспокойство, томившее его последние несколько дней, словно испарилось. После его ошибки на Брутон-стрит потребность докопаться до истины в отношениях с Алатеей стала для него навязчивой идеей. Непривычная ситуация угнетала его и мешала сконцентрироваться на планах, касавшихся дел графини.
Но теперь все было в порядке. Алатея, видимо, испытала такое же облегчение, как и он. Габриэль был рад вернуться к их прежним отношениям и привычному поведению, раз уж обстоятельства так сложились. Он прочел это по выражению ее глаз и, значит, мог полностью отдаться решению сложной задачи. Его душа борца требовала действий. Графиня и ее тайна — теперь всю свою энергию он решил отдать им,
Через пять минут оторванная оборка была прикреплена на место. Не желая возвращаться слишком быстро, Алатея попросила стакан воды и пила медленно, маленькими глотками. Обмен колкостями с Габриэлем повлиял на нее гораздо сильнее, чем она рассчитывала и чем была согласна признать.
Как оказалось, ей было ужасно трудно разговаривать с ним с прежней резкостью и колкостью, удерживаясь от ставшего уже привычным мягкого и нежного тона графини.
Десятью минутами позже она вошла в бальный зал вслед за Элис, которая тут же вернулась в круг, состоявший из очень юных леди и джентльменов. Алатея не спеша пошла за ней.
Оглядев толпу, она заметила Габриэля и, стараясь не привлекать к себе внимания, заняла место у стены напротив него.
Тотчас же рядом с ней появился Люцифер.
— Оторвалась оборка?
Алатея кивнула:
— Да. А ты откуда знаешь?
— Близнецы всякий раз пользуются этой уловкой.
— Пользуются?
— Ну да, как предлогом, когда хотят улизнуть. О Господи! Да не важно, что это — оборка, рюшечка или что-нибудь еще, некий действительный, а скорее воображаемый урон, нанесенный их туалету вследствие неуклюжести партнера. Можно подумать, что мужская половина общества отличается редкой неотесанностью.
Алатею это замечание не обрадовало и не рассмешило.
— Но отчего бы близнецам понадобилось скрываться?
— Да потому что они опасаются, оказавшись вне сферы нашего надзора, наткнуться на каких-нибудь невежд.
Алатея подняла на него глаза, но выражение лица Люцифера было до крайности серьезным. Он оглядел толпу, потом его взгляд снова обратился к ней.
— Похоже, ты теперь тоже приглядываешь за Элис…
— Вовсе нет. И она не стала бы специально отрывать оборку — у нее нет в запасе булавок, чтобы должным образом привести платье в порядок. Я просто помогла ей, только и всего.
— Возможно, и так, но уж ты-то знаешь правила и стараешься сделать так, чтобы и она их соблюдала.
Нынче вечером Алатея, пожалуй, даже страдала от излишнего внимания мужской части семейства Кинстеров. Глубоко вздохнув, она помолчала, потом окликнула Аласдейра.
