Завтра утром он женится на ее подруге, и на этом всему конец.
Его тело представляло собой сгусток пульсирующей боли. Он сомневался, что сможет сегодня уснуть.
Правда, можно себя поздравить с тем, что он избежал пропасти, в которую до него многие валились очертя голову. Можно гордиться тем, что он не поддался низшим плотским инстинктам, повел себя благородно. В противном случае совесть не давала бы ему покоя. И все же в глубине души он понимал, что вовсе не сознание собственной вины удержало его от последнего шага. Только одной силы оказалось достаточно, чтобы спасти его… и ее.
И этой силой был страх. Обыкновенный страх.
Он знал, в каком крыле поместили его невесту. Хенни сама сказала, на случай если он захочет знать. И слава Богу, что сказала. Оставалось надеяться, что подругу невесты поселили рядом.
Добравшись до нужного коридора, он устремился было вперед, приблизил губы к ее уху и прошипел:
— Какая спальня ваша?
Она безмолвно показала на комнату в самом конце. Он поспешно распахнул дверь. Шторы оказались раздвинутыми. Лунный свет струился в окна, освещая разостланную пустую кровать.
Ом осторожно положил девушку на перину.
Ее пальцы беспомощно скользнули по его рукаву. Джайлз наклонился над ней, откинул ее волосы со лба и поцеловал. В последний раз.
Но тут же отстранился.
Он знал, что она наблюдает за ним.
— После свадьбы ты вернешься в Роулингс-Холл.
С этими словами он повернулся и вышел. Франческа увидела, как он пересекает комнату. Она позволила принести себя в постель, предполагая, что он ляжет рядом. Но когда дверь закрылась, она откинулась на подушки, прикрыла глаза и ощутила горечь, жгущую сердце.
— Сомневаюсь, милорд. Очень сомневаюсь.
Глава 6
— Готов сделать последний решающий шаг?
Джайлз бросил досадливый взгляд на Девила, как ни в чем не бывало ворвавшегося в его личную гостиную. Перед ним громоздились блюда с завтраком, но он почти ничего не ел. Сегодня ему не до еды.
Уоллес пришел на рассвете. Джайлз не спал, но был благодарен дворецкому за приход. Он и без того провел достаточно времени наедине со своими мыслями. Ванна, одевание, необходимость решать последние сиюминутные детали занимали его до тех пор, пока Уоллес не подал завтрак, а сам ушел прибирать спальню.
И тут заявился Девил.
— Пришел стать свидетелем последнего завтрака обреченного человека?
— Да, нечто подобное приходило мне в голову.
Выдвинув стул, Девил сел напротив и оглядел нетронутую еду.
— Бережешь аппетит на потом?
— Совершенно верно.
Он почувствовал, как дернулись губы.
— Не могу сказать, что осуждаю тебя, особенно если все, что говорят о будущей графине, — правда.
Джайлз слегка нахмурился:
— А что о ней говорят?
— Да то, что твой выбор именно таков, какого следовало ожидать. Твой дядя был просто потрясен. Правда, никто из нас ее не видел: они прибыли поздно вечером.
Джайлз всегда считал, что стандарты Хорэса мало чем отличаются от его собственных. Правда, дяде уже за шестьдесят, и возможно, вкусы его изменились и теперь ему нравятся покорные и воспитанные.
— Ты познакомишься с ней довольно скоро, тогда и сможешь составить свое мнение.
Девил потянулся к булочке.
— Не собираешься снова твердить, что женишься не по любви, а по обязанности?
— Чтобы навеки разрушить твои заветные мечты? Для этого я слишком учтивый хозяин.
Девил пренебрежительно фыркнул.
Джайлз глотнул кофе. Он вовсе не собирался вводить Девила в заблуждение, но и объяснять ничего не желал. Отказ от цыганки и от своих мучительных желаний истощил его энергию. Ему следовало бы самодовольно потирать руки, лучиться триумфом, предвкушая успешное завершение тщательно продуманных планов. Но вместо этого он ощущал, как внутри что-то умерло, оставив лишь равнодушие и глухую тоску.
Он сделал верный шаг. Единственное, что смог предпринять, и все же… и все же чувствовал, что ошибся, жестоко ошибся. Совершил некий грех, куда худший, чем тот, в который она пыталась его втянуть. И не мог отделаться от этого чувства, хотя и пытался. Почти всю ночь. И вот теперь собирался идти под венец с одной женщиной, хотя его мысли занимала другая. Сочетание сумасбродства и невинности, красоты и необузданности, вместе с обещанием безумной страсти, раскованных ласк… Этого было достаточно, чтобы свести с ума любого мужчину.
Цыганка потрясла его, зачаровала так, как ни одна женщина до нее.
Но сегодня он от нее избавится. Как бы ни была привязана к ней Франческа, он запретит жене видеться г подругой. Цыганка уберется отсюда самое позднее к завтрашнему дню.
— Не хотелось бы напоминать, но для сомнений, пожалуй, немного поздно.
Джайлз вздрогнул.
Девил кивнул на каминные часы.
— Нам пора.
Джайлз обернулся. Кажется, Девил прав. Стараясь скрыть свои идиотские колебания, он одернул рукава и поправил фрак.
— Кольцо?
Джайлз сунул руку в карман, вынул кольцо и протянул Девилу. Тот оценивающе оглядел затейливую золотую лету.
— Изумруды?
— Оно хранится в моей семье много поколений. Мама посчитала, что изумруды пойдут невесте, но…
Мать и в самом деле сказала нечто подобное. Мало того, войдя в спальню графини, расположенную рядом с его собственной, он пораженно огляделся. Мать обставила комнату в любимом цвете будущей невестки: ярком, насыщенном, изумрудно-зеленом. В смежной с ней гостиной оттенок обоев и обивки тоже был зеленым, но элегантно сочетался с бирюзовым и другими тонами. Зато в спальне он преобладал. Тяжелые шелка и атлас лишь слегка разбавляла позолота мебели.
Стоя на пороге, он изумленно поднял брови. Невозможно представить его бессловесную, тихую, светловолосую невесту в такой обстановке. Да она просто потеряется! И все же, если, как настаивала мать, Франческа утверждала, что это ее любимый цвет, кто он такой, чтобы спорить?
Он кивнул на кольцо, которое Девил как раз клал в карман:
— Надеюсь, оно будет впору.
Мужчины направились к двери.
— Не мог бы ты хотя бы намекнуть? Как выглядит это средоточие всех добродетелей? Брюнетка или блондинка? Высокая или маленькая? И…
Джайлз на ходу оглянулся.
— Сам через пять минут увидишь, — буркнул он и, поколебавшись, добавил: — Только помните, что я предупреждал, что женюсь по обязанности. Не по любви.
Девил глянул в глаза друга:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Браки имеют обыкновение длиться не один год.
