– Я искренне надеюсь, что Гренвилл не был настолько безмозглым, чтобы посещать ее заведение?
Безмозглым? Вероятно, Чарлз не слишком хорошо знаком с матушкой Гиббс!
– Не совсем.
Молчание продолжалось следующие три шага.
– Может, просветишь меня каким образом можно «не совсем» посещать бордель?
– Он ни разу туда не вошел, – терпеливо пояснила она. – Просто влюбился в одну из девушек и страдал по ней на расстоянии. Повсюду ходил за ней, покупал безделушки и все такое. Ну, а когда стал часами подпирать стену в переулке, торчал там с утра до вечера и только что серенады не пел, матушка Гиббс сказала, что с нее довольно. Вот и сообщила мне обо всем через наших рабочих и слуг. Мы встретились в поле, и она объяснила, что поведение Гренвилла очень дурно влияет на ее бизнес. Местные рыбаки стесняются идти в бордель под взглядами графского сынка, который якобы за ними следит.
Чарлз пробормотал себе под нос нечто уничтожающее, но вслух заметил:
– Мне понятны ее претензии. И что ты сделала?
– Поговорила с Гренвиллом, разумеется. Чарлз насмешливо поднял брови.
– И он тебя послушал?
– Несмотря на множество недостатков, глуп он не был.
– То есть прекрасно понял, что случится, если ты расскажешь матери о его странных привычках?
Глядя перед собой, она сухо улыбнулась.
– Как я уже сказала, глупым его не назовешь. Он быстро сообразил, чем это грозит.
– Так, значит, матушка Гиббс у тебя в долгу, а ты не задумалась разжиться у нее информацией.
Похоже, он вполне верно угадал цель ее визита.
– Но отныне ты никогда, повторяю, никогда, не вернешься сюда одна.
Его голос изменился. Она хорошо знала этот тон. И даже не потрудилась возразить.
Но он слишком хорошо знал ее, чтобы вообразить, будто она согласилась.
Он что-то раздраженно прошипел, но не стал настаивать, отчего ее подозрения только усилились. Что он задумал?
Тем временем они добрались до Хай-стрит. Но Чарлз по-прежнему не отставал. Еще два шага – и они столкнулись лицом к лицу с Николасом, виконтом Арбри.
Пенни остановилась, Чарлз последовал ее примеру. Он успел заметить промелькнувшую на ее лице мгновенную нерешительность: очевидно, она спешно пыталась решить, что делать.
Виконт тоже застыл на месте. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы определить: это джентльмен одного с ними круга. Он не проявил никаких эмоций, но Чарлз почему-то понял, что встреча с Пенни не была запланирована и, будь у него выбор, он предпочел бы вообще ее не видеть.
– Доброе утро, кузен, – холодновато кивнула Пенни и тут же учтиво добавила: – Вряд ли вы встречались. Позвольте представить: это Николас Селборн, виконт Арбри. Чарлз Сент-Остелл, граф Лостуител.
Арбри поклонился. Чарлз кивнул и протянул руку.
– Николас наш дальний родственник, – пояснила Пенни. – Его отец – маркиз Эмберли, унаследовавший папин титул и поместья.
Что же, это объясняло ее сдержанность, но отнюдь не колебания Арбри. Интересно, в каком родстве они находятся? Более дальнем, чем пресловутое седьмое колено? Между ними явно что-то есть. Только вот что?
– Лостуител? – повторил Арбри, изучая его. – Значит, вы вернулись в… Эбби, не так ли? Полагаю, ненадолго.
Чарлз ухмыльнулся, надевая привычную маску добродушного весельчака-гуляки.
– Рестормел-Эбби, совершенно верно, но насчет краткости моего визита… полагаю, это еще не решено.
– Вот как? Дела?
– Можно сказать и так. Но что привело вас сюда, сейчас, в самом начале сезона?
Именно этот вопрос хотел задать ему Арбри. Чарлз перехватил инициативу, и с невинным видом терпел его пристальные взгляды.
– Кстати, ваша жена с вами? – продолжал он.
– Николас не женат, – вставила Пенни.
Чарлз вопросительно уставился на Арбри. Наследник знатной семьи и титула, здоров на вид, крепок, почти ровесник Чарлза, и, если тому следовало сейчас быть в Лондоне и искать невесту, Арбри тоже не мешало бы об этом позаботиться.
– Видите ли, – неохотно обронил Арбри, – я действую по поручению отца. Кое-какие дела поместья требуют моего внимания.
– Ах, ну конечно, всегда найдутся какие-то упущения, – согласился Чарлз, украдкой глянув на Пенни. Она много лет управляла поместьем Уоллингем-Холл, и если что-то действительно требовало внимания, ей наверняка обо всем доложили. И все же она ничем не выказала, что знает, о чем идет речь.
