Нарочито сухой тон заставил ее повернуться к нему.
– А я думала, из нас двоих это ты неукротимый и бесшабашный.
– Годы научили меня мудрости и сдержанности.
На этот раз она фыркнула уже с нескрываемым пренебрежением. Он спрятал улыбку.
– Как по-твоему, Николас сегодня покинет дом? – осведомилась она.
– Если он хотя бы вполовину так же расстроен, как выглядит, весьма сомневаюсь, разве что только точно знает, кто убийца.
– Это должен быть один из пятерых чужаков, верно? – подумав, пробормотала Пенни.
– Пожалуй. Не знаю, кто из местных жителей обучался применению тех пыток, которым подвергли Джимби.
«Если не считать меня».
– Так что это должен быть один из них.
– Который? Шевалье?
– Трудно сказать. Нельзя же судить по внешности.
– Но как ты его разоблачишь? И не трудись заверять, что должен предоставить это мне!
Чарлз слабо улыбнулся, взял ее за руку и стал лениво играть пальцами.
– Вряд ли убийца, кем бы он ни был, думал, что тело Джимби так скоро найдут. Если найдут вообще. К несчастью, скоро об этом перестанут говорить, и потом он…
– Но что ему надо? Какова его цель?
Чарлз немного помолчал, пока в голову не пришла неожиданная идея.
– Месть. Это объясняет страх Николаса.
Они согласились, что один из пяти подозреваемых каким-то образом проведал планы Николаса и теперь стремится заставить всех соучастников платить.
– Возможно, потому что потерял дорогого ему человека, – предположила Пенни. – Например, брата, убитого в бою из-за того, что какой-то секрет был продан врагу.
– Подобная версия требует доступа к сверхсекретной информации, – поморщился он, – но это… это не так уж невозможно.
Он уже мысленно составлял список вопросов, которые по-. шлет Далзилу.
– И это делает шевалье наиболее возможным кандидатом.
– Потому что он мог получить что-то из Франции?
– Я потребую, чтобы Далзил проверил его связи.
Они замолчали, занятые собственными невеселыми мыслями.
Он все еще держал ее руку, положив поверх ладонь. Похоже, это ничуть ее не волновало. Главное – найти убийцу.
Он же, сознавая присутствие злодея, опасался, что тот подобрался слишком близко к Пенни и теперь ей грозит опасность. Но его шансы отвлечь ее от расследования слишком ничтожны, чтобы их использовать.
А вот их отношения… дело другое. В последующие два дня вряд ли случится нечто экстраординарное. А за это время… он каким-то образом должен стереть горечь прошлого и сделать так, чтобы настоящее и будущее стало безоблачным. Много лет назад он не смог по достоинству оценить то, что тогда начинало зарождаться между ними: был слишком молод, наивен и неопытен. Но теперь ясно видел, что они созданы друг для друга. И хотел, чтобы они были вместе.
Обнаружив ее, идущую в полночь по Эбби, он, тогда еще ненамеренно, попытался перекинуть мостик через пропасть, разверзшуюся между ними, и воспользоваться возможностью получить то, что хотел всегда… чего отчаянно добивался. И сделает все, чтобы не упустить второй шанс.
Не будь он таким человеком, и не будь она такой женщиной, он оставил бы все попытки завоевать ее, пока убийцу не поймают и тайна не разрешится. Но они были теми, кем были, и стоило им оказаться рядом, как мудрости не оставалось места. Взять хотя бы прошлую ночь. Любое общение грозило перерасти в нечто большее и, как он и предупреждал, рано или поздно они окажутся в постели, причем гораздо раньше, чем поймают убийцу или решат загадку Николаса и Гренвилла.
Они стали намного ближе, чем тринадцать лет назад, но он добивался еще большей близости. И очень хотел уберечь ее от любой опасности и убедиться, что, если эта опасность возникнет, она сделает, как он скажет, встанет за его спину и позволит заслонить себя, как щитом.
Иначе и быть не может.
Если он захочет повлиять на нее в нужном направлении, – а влияние – это лучшее, на что он мог надеяться, – значит, нужно действовать как можно быстрее и сейчас – самое время. Один-два дня – все, что подарит им убийца.
Сжав ее руку, Чарлз повернул голову и без обиняков спросил:
– Как получилось, что ты до сих пор не пустила к себе в постель ни одного мужчину?
Пенни молча вытаращилась на него. Губы беззвучно шевелились: очевидно, она временно потеряла дар речи. Он ожидал, что она покраснеет, но бедняжка оцепенела.
– Что? – почти взвизгнула она наконец и, вырвав руку, размахнулась, явно желая дать ему пощечину.
